чем был много недель подряд. Он трясет головой и возвращает оружие в наплечную кобуру.
— Я лучше промолчу, раз ты его не видел.
— Только попробуй удариться в белую горячку, Франклин. У нас и без того безумное дерьмо творится, чтоб еще и ты с призраками разговаривал в комнате для мальчиков, — Уоллес помогает ему подняться с пола. — Пришел приказ эвакуировать округ. Всех до единого.
— Чудно, — бормочет Фрэнк. Он испачкал ладони в какой-то жирной дряни на полу и отрывает кусок туалетной бумаги, чтобы их оттереть.
— И это еще не все. Ты щаз упадешь. Только что нашли окружного прокурора. Сидел в своей машине с отстреленной нафиг башкой. Кто-то засадил ему из обоих стволов.
Фрэнку срочно необходимо сесть, иначе он упадет. Поэтому он просто садится на унитаз, все еще с комком бумаги в руке. Таращится на напарника снизу вверх.
Дробовик, думает он. В голове щелкает: Винс Норрис, за ним Джим Унгер. А теперь и Джон Хэррод.
Мы оба ищем одного и того же убийцу, сказал человек в кожаной маске. Человек с вороном. Человек, который проходит сквозь стены.
— Ночь будет долгой, Франклин, — говорит Уоллес. — Тебе стоит влить в себя кофе, пока есть время. Я только что сделал новую порцию.
— Ага, — у Фрэнка в ушах все еще стоит хлопанье птичьих крыл, бархатное трепетанье громче бури. — Хорошая мысль, Уолли.
Джаред стоит на крыше и смотрит в направлении реки, туда, где она прячется за холодным и бесцветным полотнищем дождя. Его тело рассекает бурю, словно нос корабля, что-то внутри него еще больше, еще неукротимее демона воды и ветра. Он прижимает ворона к телу, защищая от порывов урагана.
— Никто не погиб, — говорит он. Лукреция одобряет откуда-то издалека, но ему не нужен ответ. Теперь остается лишь ждать и надеяться, что детектив в конце концов приведет его к убийце Бенни.
Воет ветер. Забинтованные руки Джареда гладят птичьи перья.
Фрэнк наполняет пластиковый стакан обжигающе горячим кофе, когда звонит телефон на его столе. Он выжидает пару звонков, и еще один, осторожно отхлебывая горький отвар, прежде чем поднять трубку.
— Да, — говорит он. На миг на другом конце провода нет ничего, кроме тишины. — Алло?
— Грей? Детектив Фрэнк Грей? — Фрэнк практически уверен, что говорит мужчина, но голос высокий, мягкий, почти андрогинный. Возможно, пропущенный через какое-нибудь электронное устройство для маскировки. Фрэнк ставит стакан на край стола. Кофе на вкус почти такой гадкий, как ожидалось.
— Он самый, — говорит он. — Чем могу помочь?
Фрэнк слышит сухой звук, как будто бумагу комкают в мозолистых ладонях. Позвонивший громко втягивает воздух.
— Гомосексуальный полисмен, который был у фонтана сегодня утром?
Мужчина подчеркнуто растягивает слово «го-мо-сек-су-альный», и Фрэнк чувствует, как по всему телу выступает пот — мерзкое ползучее ощущение, словно ледяной паук взбирается по хребту.
— Чего тебе надо, приятель?
— Поговорить, — в трубке вновь раздается сухой трескучий звук.
— Ну так у меня времени на разговоры ни хуя нет, так что либо переходи к делу, либо я кладу трубку.
— Не стоит этого делать.
— Это почему же, приятель? — спрашивает Фрэнк. Его начинает знобить.
Опять пауза, потом мужчина тихо говорит:
— Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда.
— Черт, — шепчет Фрэнк. — Кто ты?
Сухой звук, и голос продолжает:
— Вздрогнул я, в волненьи мрачном, при ответе столь удачном. Это — все, сказал я, видно, что он знает…
— Слушай, урод, либо ты говоришь, кто ты такой, либо я вешаю трубку.
— Нет, — говорит мужчина, и Фрэнк слышит: он улыбается. — Не повесишь. Потому что это я. Так ведь, Фрэнк Грей? Я, а не несчастный Джаред По.
— Ты тот псих в маске?
— Я не ношу масок. Только Они нуждаются в масках. Мне нечего скрывать.
— Я кладу трубку, — говорит Фрэнк.
— Не думаю. Я бы на твоем месте слушал внимательно. Если не хочешь, чтобы фотографии попали в прессу.
— Прошу прощения? — Фрэнк опускается в кресло. Уоллеса нет в комнате, но вышел узнать последние новости об урагане.
— Не заставляй меня говорить о гнусностях, детектив. Мне не нравится о них говорить. Зато есть фото. У меня было немало возможностей…
— Слушай, уебок…
— Меня зовут Лета. Джозеф Лета. Тело, которые вы нашли сегодня — моя работа.
Фрэнк отдергивает трубку от головы, словно вдруг обнаружил, что в ней притаилось нечто грязное и заразное. Держит ее подальше от лица и озирается на беспорядочное скопление столов и печатных машинок. Этот телефон не прослушивается, даже будь время отследить звонок.
Было немало возможностей, сказал этот человек.
— Вот блядство, — шепчет Фрэнк и, поколебавшись, снова подносит трубку к уху. — Что тебе надо?
— Умница. Хочешь знать правду, а, Фрэнк Грей?
— Значит, говоришь, тело в фонтан ты подбросил?
— О, я говорю значительно больше, детектив. Но не сейчас. Не по телефону.
И человек по имени Джозеф Лета называет время и адрес, которые Фрэнк торопливо царапает на старой бумажной салфетке.
— Мне незачем говорить, чтобы ты пришел один. Или чтобы никому не рассказывал о нашей маленькой беседе.
— Угу, — отвечает Фрэнк. — Ты в курсе, что ураган вот-вот нагрянет?
— Неважно. Я не могу больше ждать. Но ты не падай духом. Ты станешь героем. Разве много героев среди копов-педиков? Ты должен радоваться.
— Почему? — спрашивает Фрэнк. Крупная капля пота падает с его лба на столешницу.
— Потому что я устал. Вот и все. Много времени утекло, и я устал. Пора остановиться. Они все равно знают, кто я. Так зачем продолжать?
— Но почему я?
— Потому что ты такая умница, Фрэнк. Потому что…
Голос замирает, тишина длится столько, что сердце Фрэнка успевает стукнуть восемь раз и пропустить один удар.
— Мистер Лета? Алло?
— Молния ударила? Ты слышал? — теперь голос звучит иначе. Ликование и самодовольная уверенность сменились сдержанностью и грустным сомнением. — Когда я был ребенком, меня поразило молнией. Меня поразило…
— Не понимаю. Разве это важно? — спрашивает Фрэнк. Уоллес возвращается из коридора, глядя на него и качая головой.
— А разве нет? — откликается вопросом на вопрос Джозеф Лета, так, словно и впрямь ждет ответа. В трубке раздаются гудки, и Фрэнк опускает ее на рычаг.
— Ты не поверишь, — говорит Уоллес, усаживаясь за свой стол напротив Фрэнка. — Если
