столь прелестное пристанище.
Она придвинулась к нему поближе, не в силах избавиться от последних сомнений. Тот ли это человек? Бахвальство то же… Самоуверенный тон, экстравагантные комплименты, этот раздевающий взгляд… Револьвер — тоже вполне характерная деталь, не выпадающая из общего образа. И все же раскрашенное лицо словно издевалось над ней, лишая полной уверенности: ей запомнились гладкая кожа оливково-смуглого цвета, короткие курчавые волосы и высокие скулы.
Чтобы окончательно убедиться в своей правоте, ей необходимо поближе рассмотреть его. Потанцевать с ним. Почувствовать прикосновение к себе его тела, вдохнуть его запах.
Она взглянула на кулон, потом снова на Дюмена.
— Если я смогла перещеголять вашего агента, Ваше превосходительство, — ровно сказала она, — то, значит, сильно переплатила.
— Невозможно переплатить за выполнение своих желаний. По крайней мере, этому-то я научился. Однако мне кажется интересным, что мы оба домогались одной и той же вещицы…
— Я нашла ее прелестной, — честно призналась Миранда.
Оркестр заиграл негромкую медленную мелодию.
— Вы танцуете со своими гостьями? — поинтересовалась она.
— Я делаю все, — ответил он, — все, что может осчастливить женщину, но только если вы будете называть меня просто Тонио.
— Ну, тогда я — Миранда.
— Знаю.
Он протянул ей руку, чтобы провести в ряды танцующих. Поколебавшись, она решила принять шутливый тон, который, казалось, был ему больше всего по душе.
— Никогда не танцевала с человеком, носящим оружие. Я чувствую себя в… неравном положении, что ли.
— У вас есть и свое оружие, моя дорогая. — В этот момент блуждающий луч прожектора высветил их из полумрака. В этом луче ее платье сделалось почти прозрачным, и Тонио уставился на ее грудь с откровенным вожделением. — Оружие, лишь слегка сокрытое от посторонних глаз, — добавил он со смехом. — И куда более мощное, чем мое,
У Миранды пересохло во рту: почему он вдруг обратился к ней по-французски? Играл в какую-то игру? Вспомнил тот бар под Шамбором? Луч прожектора передвинулся.
— Извините. Я не говорю по… это был французский? — Она улыбнулась с невинным видом. — А какая идея заложена в вашем костюме?
Он остановился.
— Я — дух Барон-Суббота — покровитель мертвых, который стоит на страже границы, отделяющей живых от усопших. Как и ваша фея Морган, мой персонаж наделен сверхъестественными возможностями.
— А он праведник или грешник?
— Ах, моя прелестная Миранда, боюсь, что очень большой грешник… Это самый зловещий персонаж вудуистского пантеона, его именем зомбируют трупы…
Он притянул ее к себе, и они начали танцевать, тесно прижавшись друг к другу. Было жарко, оба быстро покрылись испариной. Она почувствовала его губы совсем рядом со своим ухом и услышала его шепот:
— Вконец испорченный характер, но может быть очень и очень хорош в постели…
Она должна увести его отсюда. Одного. Заставить его снять с пояса револьвер. Она прекрасно понимала, что замышляет уголовное преступление, но сначала должна еще раз убедиться, что это он, тот монстр…
Миранда подалась вперед, словно хотела вжаться в него, — и тут же почувствовала, как напряглась его мужская плоть. Прекрасно! Это было как раз то, что ей нужно!
Она соблазняющим жестом обвивала его шею руками, ласкала лицо, проводя пальцами по щеке, губам… Потом медленно запустила руку ему в волосы и осторожно отвела их назад. Ее палец прикоснулся к тому, что осталось от мочки уха.
— Как это случилось? — спросила Миранда.
Он пожал плечами, внезапно раздражаясь:
— Откусили много лет назад… одно дикое животное. Так сказать, несчастный случай на охоте.
— В Африке? — она постаралась, чтобы в ее голосе прозвучал благоговейный трепет.
Он сардонически рассмеялся:
— В маленьком французском городишке. Поселке даже.
— А что произошло с животным?
— Я его уничтожил.
Миранда неожиданно впилась в его губы поцелуем, больно прижав их к его зубам.
— Бог мой, как ты меня возбуждаешь! — пробормотала она.
Музыка стихла. Он выпустил ее из своих объятий.
— Милая Миранда… — тихо простонал он припухшими губами. — Какой у тебя голодный маленький ротик…
— Таким удобнее съесть тебя, мой дорогой.
Они обменялись быстрыми пылкими взглядами. Потом он произнес то, что она и добивалась услышать:
— Пойдем.
— Куда?
— Туда, где мы будем одни и доведем друг друга до изнеможения…
Она застонала, будто сгорая от желания:
— О-о… да! Я тоже этого хочу. Но останется ли твое исчезновение незамеченным? И где твоя жена?
Но он уже настойчиво тянул ее за собой, пробираясь между танцующими парами к винтовой лестнице, ведущей на верхние этажи. Музыка, казалось, следовала за ними, становясь все быстрее и ритмичнее.
— Моя жена, — его голос приобрел игривый оттенок, — она и здесь, и, можно сказать, не здесь. Головоломка. — Он вел ее вверх по лестнице, по длинному коридору, увешанному гобеленами, пока они не подошли к двустворчатым дубовым дверям.
— Тебе нечего беспокоиться о моей жене, Миранда, потому что это единственное место, куда она никогда не заходит. — Он рывком распахнул двери. — Моя спальня.
Это была огромная комната, созданная для удовлетворения самых разнообразных прихотей. Стены украшены фресками с изображениями обнаженных женщин с пышными формами эпохи Ренессанса и похотливых сатиров. Он подвел Миранду к непомерно большой кровати под балдахином из флорентийского бархата.
— А теперь, — он улыбнулся и повалился на груду лежащей на ней подушек, — сними этот абсурдный наряд и позволь мне полюбоваться своими прелестными грудками, которые весь вечер сводили меня с ума. Они ведь натуральные, правда? Так надоели эти силиконовые!
— Абсолютно натуральные. — Она склонилась над ним, словно собираясь упасть на него, но потом положила руку на кобуру его револьвера. — Эта штука снимается? — спросила она мягко. — А то она меня угнетает.
Тонио рассмеялся:
— Для тебя снимается все!
Она наблюдала, как он отстегивает оружие и кладет его на стоящий рядом мраморный столик.
