будет с ней в образе преданного и бесконечно любящего свою госпожу слуги. Но файта убили, божественное обещание оказалось обманом, а сердце того, кого выбрала сама Вечность, взорвалось не от любви, а от чьей-то никчемной глупой ненависти.
Боги напрямую не вмешиваются в дела смертных, считая это ниже собственного достоинства, но в данном случае речь шла не о достоинстве, а о мести.
Пять гольстерров, задрав безглазые морды, расселись полукругом перед троном госпожи. Пять безжалостных мясников ожидали, когда их спустит с цепи могущественная хозяйка. Отдаст короткий приказ — и жалкие красные ручейки, которые смертные называли кошмаром войны, покажутся детской забавой по сравнению с этим бушующим водопадом, вакханалией смерти в своем первозданном виде.
— Идите туда, найдите виновного в смерти файта и убейте всех, кого сможете. Расовая принадлежность не имеет значения. Этот день навсегда должен запечатлиться в памяти всех без исключения смертных как день гнева богов. Нельзя трогать только этого человека. — Она приложила ко лбу вожака перстень, в котором хранились осколки душ всех присягнувших ей слуг. — Все остальное зависит только от ваших способностей.
Никогда прежде она не отдавала подобных приказов, но мир изменился. И смутная тень жабы со стальными глазами вплотную подобралась к сердцу богини.
Красная масть раскинулась веером в раскладе старой гадалки.
Безглазые гольстерры хрипло взвыли.
Древнее зло вырвалось на свободу.
И ад опустился на землю.
Только трое из пяти членов экспедиции, преодолев все опасности лабиринта, смогли достигнуть конечной цели — Врат Печали. Двое остальных сгинули в переплетении коридоров Хаоса, пав от рук демонов.
С трудом восстанавливая сбившееся после продолжительного бега дыхание, Левсет с тревогой оглянулся назад — во мрак тоннеля. Оттуда в любую секунду могло появиться чудовище, против которого бессильна всякая магия.
Этан же, напротив, был абсолютно спокоен, сосредоточенно изучая препятствие, преграждавшее доступ к святыне, которая могла решить исход не только противостояния Хаоса и Альянса, но и его личный спор с родителями за абсолютную власть на небесном Олимпе. Спокойствие молодого полубога-получеловека объяснялось просто. С тех пор как Мелиус вышел навстречу взбешенному Исбиту, прошло не меньше пяти минут — вполне достаточно, чтобы демон догнал и убил беглецов. Раз он не сделал этого, значит, хитроумный файт нашел способ остановить монстра. Другого объяснения тому факту, что все они до сих пор живы, у Этана не было.
— Ты уверен, что демон потерял наш след? — спросил Левсет.
Старый маг знал — демон не может сбиться с пути, но, судя по всему, загадочный юноша был достаточно хорошо осведомлен обо всем, что касалось сферы Хаоса, поэтому мог прояснить ситуацию.
— Если бы он не сбился со следа, мы бы уже были трупами, — рассеянно ответил Этан, продолжая все так же внимательно изучать ничем не примечательную глыбу, перекрывающую один из боковых тоннелей.
Если не знать наверняка, то нельзя было даже заподозрить, что за этой преградой скрывается одна из ключевых святынь Хаоса, благодаря которой Альянс сможет повернуть ход войны вспять.
Однако в прошлой жизни Этан несколько раз бывал здесь, поэтому, в отличие от своих спутников, не сомневался — это и есть Врата Печали. Но распахнутся ли они перед бывшим богом — вот что в данный момент занимало все мысли Этана.
Если бы от этого не зависела вся его жизнь, то, вероятнее всего, он произнес бы ключевые слова сразу. Однако ставки в игре были баснословно высоки, и даже такая невероятно сильная и целеустремленная личность, как сын властителей Хаоса, испытывал волнение, перед тем как метнуть кости судьбы, сделав единственный ход в этой партии. Ход, который может в корне изменить облик всего мира.
Наконец он решился. Отбросив сомнения, Этан подошел к скале и прижался всем телом к равнодушно холодной поверхности камня. Со стороны могло показаться, что он хочет обнять Врата Печали — прильнуть к ним, после чего, расщепив свое тело на атомы, пройти сквозь стену, отделяющую его от такой близкой и в то же время такой недостижимой цели.
Но впечатление было обманчивым. Этан знал, что сквозь эти двери невозможно пройти. Они либо откроются, признав в нем своего повелителя, либо нет. Третьего не дано.
Сын Хаоса специально прижался всем телом к холодному камню, чтобы Врата Печали могли опознать в нем того, кого прежде не раз пропускали внутрь. Он плотно закрыл глаза, пытаясь собрать воедино все те осколки божественного прошлого, которые еще сохранились в нем, и произнес всего одно слово...
Игральные кости Судьбы развалились на части, так и не долетев до стола. И в подтверждение того, что нечестная игра окончена, Врата Печали не открылись.
«Врата не открылись!» — пронеслась лихорадочная мысль в сознании человека без сердца и бога без силы.
«Врата не открылись!» — хотел было в ярости крикнуть Этан, но не стал, так как случившееся было еще не самым худшим, что могло произойти. Самое же страшное заключалось в том, что скала не отпустила наглеца, посмевшего выдавать себя за бога, намертво приклеив его к себе.
Этан знал, на что шел, когда планировал эту дерзкую операцию. Он отдавал себе отчет и в том, что может умереть в лабиринтах Хаоса, став жертвой рокового стечения обстоятельств.
Но мысль о том, что он, словно муха, попал на «липучку», была невыносимой. Какой позор, какое бесчестье! Сочувственные насмешки всего остального мира не стоили одного взгляда отца, который мог принять даже измену, но искренне презирал бездарность.
Попутный ветер удачи, который до сих пор надувал паруса Этана, оказался лжецом, заманившим корабль на рифы. А он, как глупый юнец, позволил ловушке захлопнуться и прямо теперь заплатит сполна за то, что вместе с потерей божественной сути лишился и разума.
Вырваться из плена не представлялось возможности, и все, что оставалось в его положении, — умереть до того, как здесь появится Мелиус. Как бы он ни приказывал, какие бы доводы ни приводил, файт все равно не сможет убить своего господина и не позволит сделать это никому другому.
— Прикончи меня.
Сначала Левсет решил, что ослышался, но после того, как юноша повторил свою странную просьбу, сомнения отпали.
Было очевидно, что попытка преодолеть преграду не удалась, но это еще не означало конец жизни. Пока человек дышит и чувствует, всегда остается место надежде.
— Давай для начала вернемся домой, а...
— Я захвачен Вратами и уже никуда не вернусь. — Этан говорил быстро, почти захлебываясь, так как Мелиус был уже где-то совсем рядом. — Если ты не нанесешь мне «удар милосердия», то мучительно долгая смерть будет наградой тому, кто сделал для победы Альянса все, что было в его силах...
— Ты пленен Вратами?
— Да!!! — теряя остатки терпения, чуть ли не выкрикнул узник. — Да, я захвачен Вратами и прошу тебя избавить меня от мучений. Что здесь вообще непонятного? — Он не выдержал и сорвался на крик.
Левсет мог бы резонно возразить, что во всей этой ситуации непонятного слишком много, но, учитывая безвыходное положение юноши, не стал этого делать, а в следующий момент неожиданно появился Милт и проблема узника Врат отошла на второй план...
Маг, попытавшийся ценой собственной жизни выиграть несколько драгоценных секунд для своих товарищей, был цел и невредим. Левсет не мог поверить собственным глазам, но все говорило о том, что перед ним юный волшебник, неизвестно каким чудом сумевший избежать неминуемой смерти.
— Милт, ты ли это? — Воистину безграничному удивлению седовласого старца не было предела.
— Если это и я, то лишь частично. — Мелиус не мог просто отделаться молчанием, так как это вызвало бы вполне обоснованные подозрения. — Исбит набросился на меня, но в самый последний момент появился
