Чудовищная ударная волна отшвырнула меня, словно песчинку, в сторону, и уже в1 полете краем глаза я успел заметить, как раскаленное добела маленькое солнце ударило в грудь моего телохранителя, после чего, объятый пламенем, он рухнул в...
А впрочем, куда он упал, мне так и не довелось узнать: сначала я потерял Гарха из виду, а потом так ударился головой, что в очередной раз потерял сознание.
Было очень темно. Голова ужасно болела – впрочем, как и все остальное тело. А еще было холодно. Не знаю, что чувствует космонавт, выползающий на обшивку орбитальной станции, чтобы при помощи молотка и зубила попытаться исправить очередную мелкую неисправность, но выражение «космический холод» сейчас очень подошло бы для описания моих ощущений.
Я пришел в себя, но глаза открывать не хотелось. Почему-то я был уверен, что ничего хорошего моему взору не откроется.
– Смелее! Смелее, мой юный друг! – фальшиво бодро воскликнул внутренний голос, призывая вернуться к суровым реалиям текущего момента.– Уверяю тебя, нет ничего страшного в том, чтобы просто открыть глаза!
Все еще терзаемый самыми мрачными предчувствиями, я слегка приподнял правое веко. Рядом лежало нечто, вызывающее тревогу.
Присмотревшись внимательно, я понял, что это рука, оторванная по самое плечо.
Так как мой организм все еще пребывал в полуобмороженном состоянии и не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего холода, то определить, чья именно конечность предстала моему взору, чужая или моя собственная, не было никакой возможности.
Во избежание очередного нервного срыва я предпочел как можно быстрее крепко-накрепко зажмуриться.
– Это не наша рука,– слегка прерывающимся от волнения голосом заявило мое шизофреническое второе «я».– Наша всегда выглядела намного эстетичнее.
– Замолчи, пожалуйста! – Я чуть ли не взвыл от отчаяния.
Лежать и обсуждать со своим подсознанием, кому принадлежит оторванная конечность, было слишком даже для моей психики, за последнее время почти привыкшей ко всякого рода ужасам.
– Уже очнулся? – Вопрос застал меня врасплох: откуда мне было знать, очнулся я или все еще пребываю в обмороке?
Рядом резко запахло свежим пепелищем вкупе с подгоревшим мясом, и я понял, что мой полусмертный телохранитель по-прежнему жив и даже более того – вполне бодр.
– Я выиграл! – в радостном возбуждении воскликнул внутренний голос, которого, судя по всему, намного больше интересовала победа в споре, нежели злободневный вопрос о том, кому все-таки принадлежит несчастная рука.
– Ты неисправим,– устало ответил я, все еще не решаясь повторно открыть глаза.
– А ты ведь никогда не носил колец. Ведь так?
– Это ты о чем?
– На пальце оторванной конечности – массивное кольцо. А так как мы никогда не увлекались подобными побрякушками, значит, и рука не наша.
Быстро открыв глаза и увидев массивное кольцо, надетое на палец так напугавшей меня руки, я успокоился настолько, что даже смог переключиться со своих проблем на чужие.
– Р-роскошно в-выглядишь,– с трудом выдавил я, глядя на Гарха и мелко стуча зубами от холода.
Он и правда выглядел совершенно бесподобно, если не принимать во внимание многочисленных ожогов третьей степени и кусков свисающей гниющей плоти, которая, к тому же, издавала резкий отталкивающий запах.
– Ты тоже неплохо сохранился.
Одновременно с этими словами меня достаточно бесцеремонно привели в вертикальное положение (я все еще не мог самостоятельно двигаться). При этом мои глаза оказались так близко от полуразложившегося куска плоти, прожженного до самой кости, что мне в очередной раз стало нехорошо.
С трудом справившись с подступившей к горлу тошнотой, я проскрипел:
– А к-как, т-ты с-смог...
– Завалить этого недоумка?
– Д-Да.
– Вообще-то, это сделал ольтик. Но если бы я слегка не простимулировал твоего четвероногого любимца, чуть поднажав на него, то это ленивое животное и не почесалось бы, чтобы спасти наши шкуры.
Чуть позднее я узнал, что «добродушный» Гарх пообещал выдавить через горло все внутренности несчастного старика, если тот по-быстрому не вспомнит былые навыки и не извергнет из своих недр хоть какое-нибудь захудалое заклинание. Так что Компот все же сумел тряхнуть стариной и выдать на-гора мощнейшую магию пятого уровня – искривление пространства. Рябь в воздухе, которую я заметил незадолго до взрыва огненного шара, была вызвана именно этим волшебством. Ось искривления пространства прошла как раз через сумасшедшего колдуна, поэтому его начисто отсеченная рука осталась с нами, а тело забросило неизвестно куда. Сгусток энергии, предназначавшийся Гарху, тоже подвергся действию заклинания, в результате чего в моего замороженного телохранителя попала лишь малая часть адского огненного шара – остальная ушла в никуда. Потому-то, вместо того чтобы начисто кремировать Гарха, молния лишь слегка расплавила тело полусмертного, да и то только местами.
– А-а о-льтик, в-вообще, ж-жив?
