было ожидать. И он был настолько сильным, что я не выдержал и надломился.
Глава 31
Внешняя, видимая оболочка имеет значение, только когда речь заходит о неодушевленных предметах. Смертных характеризует в первую очередь богатство внутреннего мира.
Самый простой и наглядный пример – театр теней. Одна и та же фигура может быть воистину огромной или до смешного малой. Внешние проявления размера и формы могут меняться, а кукла останется прежней. Ее истинная сущность не изменится, в какие бы одежды она ни рядилась, кем бы ни пыталась казаться.
Чтобы убедиться в этом, нужно всего лишь заглянуть за ширму и посмотреть, что находится по ту сторону белой простыни. Простое и ясное решение нетрудной задачи.
Беда в том, что люди в подавляющем большинстве не видят разницы между видимой формой и внутренним содержанием. Глупцы не понимают: в мире нет ничего очевидного. У любой вещи или явления есть скрытая сторона, которую можно заметить, если постараться.
У сновидений свои правила, но они не слишком отличаются от реальности. Это был его сон. Поэтому Спящий лицезрел внешнюю и внутреннюю суть вещей и живых существ. Причем ему не нужно было для этого как-то особенно напрягаться или заходить за ширму. Вполне хватало одного беглого взгляда.
Вот и сейчас, настигнув беглеца, Спящий обнаружил, что тот сменил оболочку. В этом не было ничего удивительного. Тень способна принимать любую форму. Самое же интересное заключалось в том, что кроме внешних изменений были и внутренние – марионетка лишилась сердца.
В театре теней существуют определенные правила, одно из которых гласит: реквизит с изъяном без промедления отправляется на свалку истории. Никогда прежде не случалось исключений. Правда, все когда-нибудь происходит впервые. В странных снах порой случаются и более удивительные вещи. А то, что этот сон не такой, как другие, Спящий почувствовал с самого начала. Редко умираешь в мире собственных сновидений и еще реже возвращаешься обратно, чтобы отомстить.
«Но все-таки это был его сон. Пускай смазанный, вышедший из-под контроля, и все-таки именно он, Спящий, был творцом и художником этого полотна.
Они решили убить его? И даже почти преуспели в этом? Что ж… Да будет так! Даже сильнейшие иногда проигрывают, потому что не могут выигрывать вечно, – иначе в этих победах не было бы никакого смысла. И если прямо сейчас не остается иного выхода, он умрет – провалится на некоторое время в беспросветную тьму. Переход между снами, длящийся секунду или же вечность, – разницы нет… А затем он вернется сюда же, чтобы заплатить по счетам». (Книга первая. «Цвет крови – серый».)
Спящий не сомневался – враги никуда не денутся. Когда придет время, он сполна рассчитается с убийцами. А сейчас есть дела поважнее. Нужно сделать то, ради чего пришел, – уничтожить испорченную куклу.
Хотя…
Тем, кто сидит перед ширмой, не важно, как выглядят истинные фигуры марионеток. Они привыкли иметь дело с тенями. Уберите белую простыню – и вместо волнующего представления перед глазами изысканной публики предстанет жизнь – такая, какова она на самом деле. Без прикрас.
Спящий был не только убийцей, но и художником – истинным ценителем прекрасного. Он свято верил, что каждый спектакль скрывает некую тайну. То, без чего представление теряет свое истинное очарование. А так как сон – это тоже своего рода спектакль, которым при желании можно не только управлять, но и наслаждаться, то…
Кошка удобно свернулась калачиком рядом с фигурой, больше похожей на древнюю корягу, чем на живое существо.
Уничтожить куклу, ради которой он здесь появился, – значит сдернуть простыню, громогласно объявив, что никакой тайны нет и в помине. Все просто и банально. И кроме того, сам он не тот, за кого себя выдает, а всего лишь грубая рабочая сила. Не способная ни на что большее, чем бездумно ломать и крушить все подряд.
И пускай это всего лишь сон, не более. Но даже во сне Спящий хотел сохранить лицо, оставшись самим собой. Поэтому он медлил, откладывая принятие окончательного решения на потом.
Длинная ночь подходила к завершению, а вместе с ней постепенно сходил на нет и отчаянный натиск атакующих. Охотников становилось все меньше, новые появлялись все реже. Всполохи энергетических вспышек уже не так ярко освещали поле сражения. Казалось, сами звезды, устав соперничать с бушевавшей внизу вакханалией света, стали бледнеть.
Приближался рассвет, а ничего не подозревающая жертва и терзаемый сомнениями убийца находились так близко, что при желании могли прикоснуться друг к другу.
И произошло то, что должно было случиться.
Сменив позу, сидящий Этан отвел руку назад – и наткнулся на что-то мягкое. Теплый пушистый зверек лежал, свернувшись калачиком, и ничуть не испугался незнакомца, потревожившего его покой.
Кукла сразу поняла, кто перед ней. И, как ни странно, не испугалась, а разозлилась. Ее взбесило даже не то, что пришел убийца, – к этому она оказалась готова. А то, что незваный пришелец собрался прервать спектакль, не представившись и не объяснив своих истинных побуждений.
Хотя как можно объяснить сон? Причудливый полет мотылька в летнюю ночь? Вспышку падающей звезды, оставившей след на ночном небосводе? Неожиданно нахлынувшие чувства?
Никак…
Можно постараться, и все равно ничего не получится.
– КТО ТЫ?! – Не в силах сдерживать ярость Этан закричал.
«Не важно, кто я. Главное, мне известно, кто ты, и этого вполне достаточно», – мог бы ответить Спящий, но не стал.
Ведь он не просто зритель, а еще и один из главных действующих лиц постановки. И сейчас настала пора выхода на сцену. В столь ответственный момент было бы в высшей степени неразумно тратить время на пустые разговоры.
