поклоняться самому могучему, самому живучему, самому-самому Бельзуеку. Эта церемония произвела впечатление даже на иноземцев, случайно оказавшихся на Эсконеле в этот день. Пышность церемонии, богатство и яркие наряды горожан вызвали у них невольную зависть. На их планетах все проходило куда скромнее, да и при прежнем правителе Эсконела местные жители особенно не старались пустить пыль в глаза. Те, кто посообразительней, понимали, для чего власти так расщедрились — после гибели наследных принцев все населенные планеты ближайшего сектора будут вынуждены окончательно признать новое правительство и завязать с ним тесные отношения. Одним словом, негласная изоляция, в которой так долго пребывал Эсконел, после сегодняшнего праздника теряла всякий смысл.
С помощью этого спектакля новые власти пытались затуманить прошлое — если хотите, затмить его. Смотрите, гости дорогие, — вот ликующий народ, вот добродетельные служители культа, вот верная стража, вот сам могучий Бьюсион со своей кроткой супругой. Все как у людей!..
К сожалению, во время проведения торжественных мероприятий так и не удалось избежать некоторых курьезных происшествий. На улице напор толпы вынес к самой машине царствующих лиц какую-то старушку, которая попыталась вручить правителю и его супруге букет пышных роз. Охрана уже совсем было собралась отогнать дерзкую нарушительницу, однако Бьюсион приказал остановить машину и лично направился к старушке, чтобы принять букет. Толпа встретила это происшествие оглушительным ревом одобрения. Женщины не могли сдержать слезы…
За несколько минут до прибытия парадного кортежа в храме, на передних скамьях, занятых высокопоставленными чиновниками и жрецами, какой-то толстяк вдруг с размаху ударил себя по затылку. Соседи с недоумением глянули в его сторону, а тот, вскинув брови, принялся рассматривать ладонь. На ней не было и следов убитого навязчивого насекомого. Спустя минуту тот же непоседливый гость начал громко жаловаться на одуряющую духоту. Действительно, пот ручьем бежал по его лицу, он тяжело дышал, потом освободил воротник и громко послал проклятия солнцу, которое, по его мнению, в тот день палило слишком нещадно. Спустя еще минуту его глаза закрылись, несчастный принялся хватать воздух ртом. Поднялась небольшая суматоха, которую прервало появление высокого светлобородого доктора.
Тот распорядился вынести толстяка на свежий воздух, затем невозмутимо занял его кресло. Он вел себя так естественно, что соседи признали за ним право занять почетное место.
Уже устроившись в первом ряду, оглядевшись, Спартак вздохнул — если бы и дальше все прошло так же гладко. В этот момент парадный кортеж подъехал ко входу в храм. Все встали. Спартак попытался было заглянуть в проход, по которому, судя по приближающимся аплодисментам, шли правитель и его супруга, однако даже с его ростом это оказалось невыполнимым делом. Он так и остался стоять — хлопал радостно, с выражением восторга на лице, а сам вдруг припомнил вчерашнюю ссору, которая вышла у него с Тхарлом. Тот обегал весь город в поисках достойных наследного принца апартаментов, когда же ничего подходящего найти не удалось, повинился перед Спартаком. Ученый сразу не сообразил и выговорил солдату, что ему, собственно, все равно, где они остановятся. Тем более что эту ночь спать им не придется. Тхарл неожиданно насупился, стал горячо доказывать, что наследному принцу не подобает валяться на грязной кровати и жрать что придется. Только тогда до Спартака дошло, как это важно для ветерана — соблюдать субординацию. Ему вдруг так захотелось положить Тхарлу руку на плечо, утешить его — не принимай ты к сердцу эти чины, звания! Ну их!.. Шестым чувством он догадался, что так поступать не стоит — зачем лишать человека веры в то, что он служит так же, как в добрые старые времена, выполняет требования устава и свято блюдет данную когда-то присягу. Фамильярность была здесь ни к чему. Он сурово отдал приказ — подойдет любое жилье с двумя выходами, на отдых отводится четыре часа, затем подготовка к операции. Начало ее назначается на четыре часа утра.
Тхарл тут же подтянулся и бросился исполнять приказ.
… Кто-то обратился к Спартаку с вопросом, он ответил вежливо, выказав при этом учтивость и отменные манеры. Сразу видно, этот доктор из благородного семейства. Спартак был тем более удовлетворен, что его догадка насчет статуса Бьюсиона оказалась верна. Вокруг него, среди жрецов и незнакомых военачальников, большинство составляли прежние члены правительства и лица, приближенные к его отцу и Ходату. Ясно, что они вполне сознательно совершили предательство и теперь верой и правдой служили Бельзуеку. Выходит, собственных сил у Бьюсиона было очень мало — их совершенно не хватало, чтобы управлять планетой с девятисотмиллионным населением. Подобное обстоятельство значительно облегчало дело. Предавший один раз никогда не будет до конца верен новому правителю. Далее, согласно расстановке сил в нынешнем руководстве Эсконела, Бьюсиона трудно назвать марионеткой Бельзуека. Мысль о том, что этот монстр заключил своеобразный союз с темными людишками, охочими до власти и богатства, обретала реальность. Конечно, Бельзуек вряд ли играл на равных, хозяин был он, — и все же это была смертельно опасная игра, в которой проигравший сразу приносился в жертву. Если проиграет божество, его тоже ждет подобная участь. Выходит, стан врагов не так уж един, в этом союзе тоже хватает противоречий. Что ж, посмотрим, как поведут себя эти разбойники и предатели, когда рухнет один из столпов их могущества.
Сколько их, в одночасье предавших прежнего правителя! Сердце Спартака зашлось от боли и негодования.
Вновь мысли перескочили к Тхарлу. Темной ночью он с Джюнорой проводил его к парку, примыкавшему ко дворцу правителя. Девушка заранее предупреждала о приближении патрулей, так что они быстро добрались к намеченному заранее месту, откуда забирался воздух для вентиляции дворца. Тхарл вскрыл решетку и влез внутрь трубы. На прощанье помахал рукой…
Ветеран осторожно переменил положение тела, потер пролежень на ноге. Горячий, влажный, сопровождаемый противным запахом воздух продувал его от ног до головы.
Шевелил одежду, время от времени обдавал тяжелыми вонючими каплями. Руки Тхарл держал в перчатках, тряпочкой прикрыл энергетический карабин — собственно, он был готов к выполнению задания. Теперь все зависело от принца и его подружки. Странная, надо сказать, девчонка! Совсем неплохая… Может, она действительно приходится Спартаку дочерью? Кто их, высокородных, разберет!.. Не его это дело.
С того момента, как его остановили у моста, жизнь его переломилась. Точнее, кончилось прежнее беспросветное житье-бытье — началась какая-то лихорадочная погоня за призраками былого. Можно сказать и по-другому — поиск приключений на свою голову. Это и радовало. Несмотря ни на что, игра со смертью приносила ему удовлетворение. Совсем не потому, что он был такой рисковый парень — просто ему уже было невмоготу тянуть волынку, чем занимался последние десять лет. Таиться от самого себя, держать рот на замке, ходить в храм, пялиться на эти исступленные рожи, требующие «чуда». Надоело ощущать себя тупицей, ничтожеством.
Все, хватит. Тхарл оборвал поток дум. Какой смысл жаловаться? И кому? Себе?.. У него на сегодня назначена более важная работа.
Он снял тряпочку и глянул сквозь оптический прицел на первые ряды, заполненные самой высокопоставленной публикой. Сразу гулко забилось сердце — Спартак был на месте. В самом центре, среди почетных гостей. Теперь уже не долго.
Только бы девчонка точно сыграла свою партию!..
Следующее забавное — или странное — происшествие случилось, когда Бьюсион и Лидис направились по центральному проходу к своим местам. Как только главный жрец Шри — кстати, более любопытную фигуру Спартаку не доводилось видеть: скособоченный, горбатый — вышел вперед, чтобы приветствовать венценосную пару, сбоку послышался шум.
Нет, не звук грянувшего оркестра, не восторженный рев толпы привлек его внимание. Какая-то молоденькая девушка — совсем еще девочка — поднырнула под атласную ленту и с букетиком полевых цветов в руке бросилась к узурпатору.
Встрепенувшаяся охрана, упустившая нарушительницу, вскинула оружие, однако девчонка была такая худенькая, такая маленькая, что они не решились стрелять без команды. Тем более что на ее лице был запечатлен искренний восторг, неудержимый порыв и желание осчастливить человека, дни и ночи умоляющего Бельзуека не оставлять простой люд без указующего слова.
Узурпатор на мгновение нахмурился, прикинул, кто из его окружения мог организовать еще один «случайный» эпизод — первый был срежиссирован под его непосредственным руководством. На этот раз его никто не предостерег. Это было неправильно. Это был непорядок. Кое-кто очень поплатится за подобное
