же подробно обсуждать каждого из нас, или Рагнар представляет для жреца особый интерес? Может, дело в том, что они в некотором роде земляки? Мать Рагнара родом с Закатных островов, как и Отшельник. Она, конечно, очень милая и красивая женщина, но очень уж масштабная, и по росту, и по комплекции. Будто и не человек вовсе. Если наша Меридит вдруг растолстеет, получится то же самое (а если прочтет эту запись, даст мне по шее.) Поэтому и Рагнар такой здоровый — весь в мать. Хотя и отец у него не маленький…
Все. Отшельник и судовой разошлись по своим углам. Мы их не интересуем. Значит, точно — дело в происхождении. Чувствую я тревогу по этому поводу? Пожалуй, нет. Вполне понятно, что существо, проведшее долгие тысячелетия вдали от родины, заинтересуется в первую очередь своими земляками. Я не вижу в этом ничего настораживающего.
Хотя вообще-то провидец из меня никакой. Помню, на третьем курсе у нас был зачет по предикторике. Так вот, чтобы его сдать, мне пришлось устроить целое представление. Задание мне досталось: — 'краткосрочное бытовое предсказание', и не знаю, какой демон подбил меня ляпнуть, что через два дня в город придет корабль с товаром из приморских герцогств и торговец станет продавать соленую сельдь прямо на площади перед нашим университетом, несмотря на то что всякая торговля на ней запрещена.
Зачем я сочинил столько глупостей — понятия не имею! Нет бы ограничиться кораблем! Корабль-то в самом деле был, они в Уэллендорф каждый день приходят, не ошибешься. А что касается продавца… Хорошо, в тот год мы порядочно заработали в Аполидии, и мне хватило денег, чтобы купить целую бочку сельди и заплатить тому, кто согласен был получить по шее за торговлю в неустановленных местах. Плюс штраф в городскую казну. Орвуд бы меня живьем съел за такое расточительство! Спасибо, мы в то время еще не были знакомы.
А завтра, думается мне, будет дождь. И как бы не со снегом. И не подумай, почтенный читатель, что я стал на стезю прорицателя. Просто за последние два дня сильно похолодало. Оно и понятно: в Староземье сейчас глубокая осень… Домой я хочу, вот что! И даже не в Уэллендорф, а в Буккен, к Балдуру Эрринорскому! Хочу сидеть у него в гостиной, у очага, есть копченый окорок, пить эль, гладить Агнессу и читать сборник 'Северные саги'… Ох, что-то там, дома, сейчас творится? За Агнессу я не особенно беспокоюсь. Балдур Эрринорский — сильный колдун, он не даст ее в обиду. Лавренсий Снурр и его супруга, надеюсь, тоже в порядке. А вот судьба Бандароха Августуса и его семейства внушает большие опасения. Но это пусть Ильза беспокоится, а мне до них дела нет… Почему, когда сидишь вот так, один в темноте, в голову лезут нехорошие тревожные мысли? По идее это неправильно. Спригганы — существа ночные, темнота не должна действовать на нас угнетающе. Наверное, сказываются годы, проведенные среди людей. Скорее бы доплыть…
Его желание было исполнено. Обратный путь занял в общей сложности всего лишь два месяца. Быстро и без происшествий добрались они до родных берегов, ведь корабль был оснащен двигателем из иного мира и вез жреца могущественного морского демона. Обошлось без серьезных бурь, чудовища не беспокоили, и рыба ловилась хорошо.
Но северо-восточный ветер был холодным и резким, и льдины все чаще проплывали за бортом, и тем, кто не писал научных статей (а таковых было большинство), делать стало абсолютно нечего. Вахту отстоял, а дальше — хоть вой со скуки! Ильза так и поступала — пряталась в палатке и плакала. Улль-Бриан слагал душераздирающе тоскливые вирши. Хельги в своих записях безбожно пропускал дни, пока совсем не сбился со счета — слишком похожи они были один на другой.
— Будь я матросом, непременно подняла бы бунт! — бесилась со скуки сильфида. У нее уже было готово восемь проектов окаянной уэллендорфской ратуши — на все вкусы, от мрачной готики до развеселой эклектики в стиле безумной архитектуры Альтеция, и она собиралась приняться за девятый.
— Ну и чего бы ты добилась? — возразил Хельги сонно. — Скорости бы он нам не прибавил.
— Дело не в результате, а в процессе. Повеселилась бы!
Один только Отшельник не разделял общего настроения, был безмятежен и счастлив. Ему-то, после тысячелетнего изгнания на необитаемом острове, казалось, что жизнь здесь бьет ключом. Или даже вулканом. Тем самым, чье извержение на некоторое время скрасило унылую серость их бытия.
Вчера не писал, позавчера тоже, и еще бог знает сколько дней — не о чем было. А сегодня напишу — есть о чем! Не каждому доведется в жизни стать свидетелем зрелища столь редкого и впечатляющего!
Хорошо, что мы застали его ночью, днем оно выглядело бы не столь эффектно. Я издали заметил зарево и решил, что где-то на острове приключился пожар. Но это был вулкан. Целая гора возвышалась над морем и изрыгала огонь из недр своих. В Аполидии тоже есть действующие вулканы, мы с Меридит видели их — и Фобос, и Деймос, и Пьяного Орка. Но они, к нашей досаде, спали, лишь легкий дымок клубился над заснеженными вершинами. И вот теперь нам повезло!
Жаль только, подойти ближе было нельзя — из жерла в разные стороны летели раскаленные докрасна камни. По всей горе змеились извилистые и яркие, как молнии, трещины. Вниз по западному склону медленно текла огненная река. В небе тоже полыхали молнии, они сверкали так часто, что невольно закрадывалась мысль: все ли в порядке с головой у бога Тора, слишком уж он разбушевался. Гора ревела и дрожала, как будто внутри нее дрались сотни разъяренных драконов. Из кратера вырывалось пламя, оно било прямо в небо, и в нем резвились саламандры! Боги Великие, какие же они были огромные! Мы привыкли, что саламандры (я имею в виду духов огня, а не одноименных земноводных гадов) имеют размер мелкой ящерицы. Редко, на больших лесных пожарах, попадаются экземпляры величиной с локоть. Здешние саламандры были… да, пожалуй, покрупнее дракона! Они выскакивали из недр, кувыркались в небе и плюхались обратно, поднимая невероятные фонтаны огненных брызг. Сказать, что это было красиво — не сказать ничего. Ради одного этого зрелища стоило плыть через Океан! Энка прыгала и визжала, не обращая внимания на посторонних. Она любит саламандр, даже маленьких, может смотреть на них часами. А уж от гигантских пришла в полный восторг! Я, если честно, тоже. Родился бы дамой — непременно стал бы визжать…
Ах, зачем я постеснялся спросить у Макса прибор для получения изображений! Никогда себе этого не прощу! Надо было хотя бы краски и кисти с собой взять. Тогда Энка могла бы написать картину, у нее есть художественные способности. Думаю, при желании она могла бы стать настоящим живописцем. Она даже портретное сходство способна передать, а это не каждому под силу. Взять, к примеру, меня. Достоверно изобразить биологический объект я в состоянии. Но если пытаюсь нарисовать разумную тварь — и смех и грех! И даже не в том беда, что все мои портреты, будь то человек, диса, эльф или вовсе мантикор какой- нибудь, получаются на одно лицо, независимо от пола и возраста. Хуже всего, что лицо это принадлежит мэтру Уайзеру! Прямо проклятие какое-то! Зациклило меня на нем! Зато Энка — совсем другое дело. Как-то она нарисовала портрет Меридит, и, если бы не добавила к нему рога и ослиные уши, было бы похоже один в один! Жаль, что она пренебрегает своим талантом и ограничивается архитектурой. Было бы приятно иметь среди родных и близких настоящего живописца.
Но я, как водится, отвлекся. Возвращаюсь к извержению. Как бы я ни относился к жрецам, вынужден признать: живы мы остались только благодаря Отшельнику. Потому что в тот самый момент, когда мы поравнялись с огнедышащей горой, она раскололась на части и разлетелась обломками в разные стороны. Или, может быть, обвалилась. В том кошмаре трудно было понять, что к чему. Во всяком случае, это было ужасно. По-моему, даже саламандры перепугались. Огонь и грохот для них не представляли угрозы. Но была еще и волна! Такая огромная, что нам показалось, будто Океан разверзся и мы рухнули вниз, оказались на самом дне пропасти, а вокруг выросли чудовищные стены воды…
Не знаю, смог бы я что-нибудь предпринять для спасения? Скорее всего, нет. Слишком медленно все происходило, само время растянулось, как густая смола. У меня было его предостаточно, чтобы задуматься, запутаться и впасть в отвратительное оцепенение, какое бывает у новобранца в первом бою. К счастью, рядом был Отшельник. Он упал на колени, с размаху стукнулся лбом о палубу и очень драматично взвыл на незнакомом языке. В ответ на его призыв огромная рука вынырнула из глубин — оказывается, под нами еще оставались глубины! — легко, словно ореховую скорлупу, подхватила 'Гром' и подняла высоко в небо, выше гребней волн, выше огненной горы…
Я не уверен, что точен в своих описаниях, они передают скорее ощущения, чем факты. Но рука была
