Дженнифер подошла к дверям и покрепче стиснула сумочку — для смелости. Седеющий джентльмен во фраке с любезной улыбкой открыл перед ней дверь. Она успела подумать, что это неприятно, когда любезность становится частью работы — разве можно доверять человеку, который улыбается за деньги?
Эдвард нервничал. Его лицо оставалось спокойным, но пальцы машинально мяли салфетку — такое за ним водилось только в минуты сильного душевного волнения. Он действительно волновался. Эдвард чувствовал, что плывет в каком-то бурливом потоке, но не знал, куда может принести его течение.
Он искренне ждал встречи с Дженнифер. Он очень боялся, что его решительный ход напугает ее, но еще больше боялся, что она окажется очередной охотницей за престижем и славой.
Он плохо спал ночью, но весь день чувствовал себя необычайно бодрым. Эдвард получил сценарий и начал учить роль, запоминалось плохо, но эмоциональность, которую он вкладывал в свой текст, удивляла его самого.
И вот теперь он сидел в «Ле серк» посреди роскошного зала с высоким потолком и старинной хрустальной люстрой, теребил салфетку и гадал, не зашел ли он слишком далеко, пригласив Дженнифер сюда. Будет ли ей здесь уютно?
Он поднял глаза и увидел ее. Будь на месте Эдварда его приятель Билл Шепард, он бы радостно присвистнул. Эдвард был чужд таких проявлений, и только на секунду перестал дышать.
Дженнифер была неотразима, как рассвет над морем. Она шагала между столиками, и в ее походке сквозило некоторое напряжение — но ведь и Эдвард волновался. Он поднялся, чтобы поприветствовать ее. Здоровались за руку, как деловые партнеры или старые друзья. Рука у нее была гладкая и холодная — как и в прошлый раз, он точно помнил.
— Добрый вечер. — Дженнифер неуверенно улыбнулась.
— Добрый.
— Итак...
Эдвард видел, что Дженнифер немного не в своей тарелке, но она держалась прямо и открыто. И у нее был вопрос, который она непременно должна была задать.
— Вы хотите спросить — зачем? — Он не отводил от нее глаз.
— Да. Мне это, признаюсь, показалось несколько странным. Ведь мы ни о чем таком не договаривались. — Дженнифер совершенно не собиралась этого говорить, но слова слетали с губ, будто сами собой.
— У меня было две причины. Во-первых, я хотел с вами поужинать, — просто сказал Эдвард. — Мне показалось, что у нас может найтись несколько любопытных тем для разговора. Во-вторых, я тут кое-что приготовил для вас. — Он достал из кармана маленькую коробочку, перевязанную ленточкой.
Дженнифер вопросительно подняла бровь: еще и подарки?
— Откройте. Смелее. Это крайне полезная для любого репортера вещь. — Его глаза смеялись.
Дженнифер прыснула: этого намека ей хватило, чтобы понять, что за подарок он ей принес.
— Может, подождать для Рождества? — Она плутовато подмигнула ему.
— А я-то думал, что это вам нужно для работы прямо сейчас, а не через четыре месяца.
— Выходит, я плохой репортер.
— Не могу с вами согласиться. Может, сделаем заказ?
— Я не понимаю по-французски, — смутилась Дженнифер.
Зато Эдвард говорил по-французски великолепно. Он начал было переводить ей меню, но она засмущалась еще больше и попросила его выбрать блюда и вино на свой вкус.
Она чувствовала себя Золушкой на балу в королевском дворце. Во взгляде Эдварда Дженнифер читала восхищение — значит, не напрасно она столько сил вложила в приготовления к этому вечеру. Что ж, это будет здорово вспоминать потом, в Англии, рассказывать друзьям. Маме с папой... А Алексу вовсе не обязательно об этом знать: только расстроится.
Эта мысль бросила тень на ее лицо, она слегка нахмурилась, что, видимо, не укрылось от глаз Эдварда. Он пошутил, она рассмеялась... В общем, вечер обещал быть чудесным. И нельзя позволить всяким глупостям испортить его. Серьезно, она ведь не собирается спать с этим мужчиной!
Вышколенные официанты демонстрировали чудеса изящества. Дженнифер подумала, что с такой грацией хорошо работать в балетной труппе. Интересно, они здесь получают больше, чем она в своем журнале?
Стоп, это неправильная мысль, оборвала себя Дженнифер.
В ее бокал лилось вино, играющее всеми оттенками солнечного янтаря.
— Очень красиво, — тихо сказала она.
— Мм? — Эдвард поднял бровь.
— Красивый цвет вина. Я вспоминаю «Вино из одуванчиков» Брэдбери...
— Одна из моих любимых книг.
— Правда?
— Правда.
— А что вам больше всего в ней нравится?
Эдвард опустил глаза. Задумался.
— Атмосфера. Удивительное настроение лета. Это похоже на запах, настоящий запах одуванчиков. И та трогательная история о пожилой леди и репортере, помните?
— Да! Очень печальная и очень светлая. И... в ней заключена надежда. На то, что они встретятся в следующей жизни, и все получится... лучше.
— А вы верите в прошлые и следующие жизни?
— Не знаю. У меня нет доказательств ни их существования, ни их невозможности.
— Из вас получился бы хороший ученый, Дженнифер.
— Вряд ли. Я не любитель строить гипотезы. Мне больше по душе воздушные замки.
— Это интересно. Давайте выпьем за воздушные замки.
Она улыбнулась. Дженнифер чувствовала, что глаза у нее сияют, но даже если бы захотела, ничего не смогла бы с этим поделать. Эдвард смотрел на ее руки, будто бы что-то мешало ему смотреть в ее лицо. Она словно ослепляла его своей неотразимой красотой.
Тонкий звон бокалов. Вино было холодным, но удивительным образом согревало губы и горло.
— Кстати, есть предложение.
— Какое? — с опаской спросила Дженнифер.
— Давайте поиграем в «пятьдесят вопросов». Мне хочется узнать кое-что о вас. А вам наверняка нужны подробности о моей жизни. У вас будет эксклюзивный материал, да и я останусь не в обиде!
Чего он хочет от меня? Неужели я и вправду ему интересна?! У Дженнифер это никак не укладывалось в голове.
— Я как журналист не могу отказаться от такого предложения, — усмехнулась она. — По очереди или сначала все вопросы вам, потом мне?
— По очереди. Так интереснее.
— Хорошо. Кто начинает?
— Вы, конечно.
— Тогда я позволю себе распаковать ваш подарок, сэр.
Дженнифер открыла коробочку и достала диктофон. Включила. Проверила заряд батареи. Порядок. Вот и оправдание ее присутствия здесь.
— Начнем?
Эдвард кивнул.
— Мой первый вопрос: сколько раз вы влюблялись?
Дженнифер покраснела. Кому-то другому и при других обстоятельствах она ответила бы «не твое дело», но правила игры есть правила игры...
Черт, но до чего сложный вопрос! Алекс? Дженнифер вспомнила еще двух мальчиков, которые нравились ей в школьные годы. Можно ли это назвать «влюблялась»?
Дженнифер только открыла рот, чтобы ответить, когда поняла, что Эдвард ее не слушает. Он смотрел куда-то ей за спину и прохладно улыбался.
