Переглянулись. Подошли к пожарной лестнице.
— Давай, твоя очередь. — Приказ сопровождался парой крепких ругательств.
Огрызаясь вполголоса, один скинул рюкзак на асфальт и довольно неуклюжими движениями выудил оттуда крепкую веревку с крюком на конце. Прицелился, бросил. Промах. «Кошка» с лязганьем упала возле дома.
— Осторожнее, — едва слышно прошипел второй. Боязливо огляделся. — Если все испортишь… — Не договорив, он в качестве самого весомого аргумента провел большим пальцем правой руки по шее.
— Да знаю, знаю. Дон не простит. Хотя что ему тут надо? «Поймете!», — довольно похоже передразнил он. — Хорошенькое описание объекта!
Второй поспешил урезонить зарвавшегося товарища:
— Да закрой ты рот наконец! — едва сдерживая ярость, просипел он. — Не твоего ума это дело. Слушай, что тебе говорят, да делай!
Вторая попытка оказалась более удачной. Подтянувшись на руках, мужчина довольно быстро достиг лестницы. За ним тут же последовал второй. Перевели дух, осмотрелись. Никого. Полезли наверх. Вот и нужное окно. Немного повозившись с сигнализацией, мужчины проникли в квартиру.
— Понимаешь, я сейчас скажу банальность, но он действительно не такой, как все.
— Принцесса, когда ты влюблена, — как же стучит сердце при произнесении этого слова! — да, влюблена, объект твоей страсти кажется самым лучшим человеком на свете… — Эйдриан помолчал и осторожно добавил: — Это нормально.
— Да нет же, нет! Я не об этом! Посмотри вокруг! Посмотри.
Кристин обвела рукой зал. Эйдриан огляделся.
— Что ты видишь?
— Ну…
— Смотри-смотри. Люди сидят, улыбаются… Вон полноватый господин изволит шутить. Его спутница сразу же подхватывает эту игру и нарочито весело смеется. А правее — двое мужчин. Вежливые и собранные. Но их глаза — говорят обо всем. И о том, насколько они друг другу противны, и о том, что, если бы не дела, они бы не провели и минуты рядом друг с другом. И все ложь, и везде ложь. И ни конца ни краю. Эйдриан, я просто устала.
Кристин выдохлась. Она, казалось, сама была удивлена столь резким словам, слетевшим с ее губ. Бывает так, что, сказав что-то, вдруг начинаешь смотреть на себя со стороны и порой удивляешься. То же самое сейчас испытывала Кристин: она вспоминала обрывки фраз, которые только что с горячностью произносила, и уже не чувствовала того напряжения, той острой душевной боли и почти физической потребности кричать о том, что причиняет ее.
— Принцесса, давай уйдем отсюда.
Эйдриан не на шутку испугался. Он в первый раз видел Кристин такой. Он жестом подозвал официанта и попросил принести счет.
— Нет-нет, я уже в порядке, — заверила Кристин. — Спасибо за мягкую жилетку. — И она улыбнулась одними уголками губ.
— Вот черт! Ничего!
— И здесь.
Двое мужчин энергично рылись в шкафах и ящиках. Два слабых лучика от электрических фонариков шарили по стенам и мебели, затем, если они задерживались на каком-либо предмете, к лучам присоединялись и ловкие руки.
— Да нет здесь ничего!
— Да, вроде нет. — Высказывание было дополнено парой резких фраз. — Давай в следующую.
— Он… такой… другой… — Кристин задумчиво сжимала в руке тонкую ножку опустевшего бокала. — Не притворяется, не играет, не лжет. Не ищет выгоды. Он свободен, если у него и есть бог, то это океанская стихия. Он поразил меня: знаешь, когда мы катались на яхте, Джулия упала за борт. Не спрашивай, как это произошло, она везде приключения найдет. Так вот, он — единственный, кто поступил как настоящий мужчина: он бросился в воду и вытащил ее.
— А еще мы встретились в опере. Представляешь, я там заблудилась в коридорах, а он меня вывел! Он сильный, очень. Сильный духом. Он выше многих. О, Эйдриан, как же я рада, что повстречала его! Эд, он такой… исключительный…
Принцесса уже давно сладко спала, устав за этот долгий день. А Эйдриан все ворочался в своей кровати и никак не мог заставить себя заснуть. Стоило закрыть глаза — и вновь он оказывался внизу, в ресторане. Вновь слышал голос Кристин, которая с неподдельной любовью и искренностью рассказывала о другом мужчине.
Что он собой представляет? Что он испытывает к Кристин? Если, конечно, испытывает что-нибудь вообще. Бедная девочка, как же ей может быть больно, если ее герой окажется проходимцем и обманет ее! А если нет? Вдруг он на самом деле любит ее так же сильно, как она его? Тогда — еще хуже… Старина Макферсон лопнет от злости. А если не лопнет, то устроит дочери счастливую жизнь. После женитьбы на этой… — он не мог подыскать эпитет, чтобы выразить всю ту брезгливость и ненависть, что испытывал к Вивьен; наверное, такое слово просто не существовало в природе, — Джордж стал другим, совсем другим. Тяжелый ему предстоит выбор: Вивьен, деньги или Кристин. Да…
Хоть бы все было не так серьезно! — взмолился Эйдриан, сам в это не веря. Он хорошо знал Принцессу. Ее открытое нежное сердце. И видел, что она на самом деле очень сильно любит человека, о котором рассказала ему.
Что же будет, что же будет?
7
В номер проникали первые лучики солнца, они упирались в стену над головой Кристин и разбивались на квадраты. Из приоткрытого окна доносился гул просыпающегося города. Хотя… говорят, что мегаполисы никогда не спят. Но Кристин Макферсон была уверена, что город проснулся только что, вместе с ней и этими золотистыми лучиками.
Я еду домой!
Девушка выпрыгнула из-под одеяла, в три шага преодолела расстояние от кровати до ванной и поспешила подставить лицо и руки под теплые струйки воды. Прядки светлых волос нечаянно попали под брызги, но Кристин этого даже не заметила.
Я еду к нему!
Натянула джинсы и легкую футболку, собрала волосы в хвост на затылке. Почему-то рассмеялась. Из-за чего? Из-за того, что все прекрасно и так необыкновенно солнечно в это утро.
В таком приподнятом настроении и застал ее Эйдриан, когда вышел из своей комнаты.
Они позавтракали в ресторане при отеле. При дневном освещении он был менее очарователен, чем ночью.
— Домой? — спросил Эйдриан.
— Домой! — счастливо улыбнувшись, отозвалась Кристин.
— Соскучилась по своим?
— Конечно. Да. Очень. Ужасно.
Кристин точно знала, кого ей сильно не хватает. Сопротивляться этому, пожалуй, было бесполезно. Она уже ничего не решала. Ее затянуло в водоворот чувств, выбраться из которого было невозможно. Волшебные ощущения и переживания, предчувствие бесконечного счастья и опасение обмана и боли — вот чем жила она уже несколько дней.
