Востока и менестрель — любовники, не так ли?
— Да, — отозвался Дьюри, а выходец с Востока и менестрель хором ответили:
— Нет.
— Хотя и хотелось бы, — добавил Сурке.
— А я, — добавила Саручка, — почти готова рассмотреть такой вариант, хотя бы из вредности, если не по иной причине.
— Как так — нет? — воскликнул Дьюри.
— Господин мой дядюшка, я отвечала капитану, — сказала Саручка. — Если бы спросили вы, я вовсе отказалась бы отвечать. Учитывая это, полагаю, вы поймете мое нежелание что-либо доказывать.
— Однако же, — проговорил Дьюри, на чьем лице появились признаки некоторой задумчивости, — мне представляется, что вас двоих видели вместе, и вы тайно встречались, и…
— Господин мой дядюшка, — отозвалась Саручка, — то, что наши встречи были тайными, значило, что мы не хотели, чтобы о них знали. А раз мы не хотели, чтобы о них знали, почему вы полагаете, что сейчас я стану все объяснять?
— Со своей стороны, — добавил Сурке, — я бы охотно послушал рассказ нашего доблестного капитана.
— Мой? — спросил Кааврен.
— А почему нет?
— Вы полагаете, я прибыл, уже понимая обстоятельства, которые всех нас здесь собрали?
— А разве нет? — улыбнулся выходец с Востока.
— Ну, кое-какие догадки у меня имеются.
— С удовольствием послушал бы.
— Так мне рассказать вам?
— Да, будьте любезны. Видите, мы слушаем.
— Что ж, если вы настаиваете…
— Если угодно, да.
— …То я расскажу.
— Итак?
— Суть такова: леди Саручка — на которую и так уже гневалась вся семья за то, что она играет светскую музыку, — создала впечатление, что ее… как бы это выразить? «Подцепил», кажется, так будет правильно… да, что ее подцепил выходец с Востока. И хотя впечатление было ошибочным, это не остановило взбешенную родню от попытки избить упомянутого выходца с Востока. Который, не зная ни причины нападения, ни действительной его природы, предположил, что жизнь его в опасности, и ответил соответственно. Что привело к смерти… кого именно?
— Моего брата, Амлуна, — ответил Дьюри.
— Амлун мертв? — спросила менестрель.
— Да, — процедил Дьюри.
— Очень огорчительно это слышать, — вздохнула Саручка. — Влад, это было нехорошо.
— Прости, — отозвался выходец с Востока.
— Ответить остается вот на что, — проговорил Кааврен, — если вы двое не состоите в романтической связи, то что же вы делали вместе?
— Хороший вопрос, — согласился Сурке.
— Рад, что вы так считаете, — сказал Кааврен. — И есть еще один хороший вопрос: что случилось с таинственным артефактом, так называемой серебряной тиассой?
— А это что такое? — спросил Дьюри.
— Я так и думал, что вы не знаете, — кивнул Кааврен.
— Что ж, я рад, что оправдал ваши ожидания, но что это такое?
— Нет-нет, — ответил Кааврен, — задавать вопросы вы сейчас не вправе. Вы вправе разве что отвечать на них, хотя бы пока я не решу, что с вами делать.
— Решать, конечно, вам, но могу я предложить для начала хотя бы найти нам лекаря?
— Ча, — отозвался Кааврен, — никто из вас не ранен так уж серьезно.
— Как скажете.
Кааврен повернулся к леди Саручке и спросил:
— А вы как полагаете, миледи? Мне взять их под стражу?
Она рассмеялась.
— Разве что забавы ради. Я считаю, они и так уже получили достойное наказание, ведь их дважды кряду побил один выходец с Востока.
Дьюри уставился куда-то под потолок и не ответил, однако лицо его стало несомненно более красным.
— Прекрасно, миледи, пусть будет так, как вы решили. Разумеется, Империю не интересуют вопросы, связанные с вашими семейными делами, а также то, что разделяет вас и ваш Дом.
— Рада услышать это, господин капитан.
С этим Кааврен повернулся к Дьюри, поклонился и проговорил:
— Можете идти.
Иссола словно хотел что-то сказать; потом он словно хотел что-то сделать; но в итоге просто глубоко поклонился и с помощью остальных помог раненым выбраться наружу.
Когда они удалились, Кааврен снова обратился к Саручке:
— Теперь вы. Расскажете мне о серебряной тиассе?
— Признаю, капитан, вы меня поражаете. Вы так много выяснили о случившемся, и однако даже не догадываетесь об артефакте, который так давно ищете.
— А откуда вы знаете, что мы его ищем?
— Влад сказал.
Кааврен взглянул на выходца с Востока, который отозвался:
— Я и представить себе не мог, что Империю столь сильно заботит здоровье одного бедного выходца с Востока — неважно, есть ли у него имперский титул, — чтобы приложить такие усилия для его поисков.
— А когда вы пришли к такому выводу, милорд?
— Когда было объявлено о концерте. Ведь очевидно, что это затеяно лишь для того, чтобы собрать всех нас вместе.
— И вы, однако же, все равно пришли?
— Понимаете ли, капитан, я не мог упустить возможность снова повидать Сару.
— Вот как? Значит, лорд Дьюри был не столь уж неправ?
— О, он был совершнно прав, если бы вопрос решали только мои желания. Но категорически неправ, учитывая еще и желания леди Саручки.
— А вот это необязательно так, лорд Талтош, — подмигнула Сара.
Выходец с Востока закашлялся и, похоже, засомневался, куда именно смотрит. Один из джарегов у него на плечах задергал головой вверх и вниз, словно покатываясь со смеху. Кааврен к данному вопросу относился с некоторым отвращением, учитывая обстоятельства, но интереса к нему не испытывал никакого, а потому сказал:
— В любом случае, два месяца назад вы сошлись не для того, чтобы мило поболтать. И не из-за этого леди ходила за вашим мечом — а меч этот, как я вижу, она вернула вам.
— Да, она была весьма добра, — ответил выходец с Востока; он уже почти пришел в себя, хотя лицо его теперь полыхало так же, как ранее у Дьюри.
— Итак, — проговорил Кааврен, — вопросы остаются прежними. Что за связь между вами и где серебряная тиасса?
— На последнее, — сказала Саручка, — я могу ответить: она там, где она нужна.
— Это неудовлетворительный ответ, — возразил Кааврен.
— Вот как? Интересно, — проговорила Саручка.
— Мне тоже, — добавил Сурке.
