Форния не желает, чтобы враг вторгался на его территорию, поэтому они изобрели повод для оскорбления, после чего несколько десятков тысяч человек принялись убивать друг друга. И как это соотносится с «должно» и «важно»?
– Но ты сам оказался здесь по тем же самым причинам, верно? Форния оскорбил тебя, и ты намерен убить совершенно незнакомых тебе людей.
– Я лишь один человек. Я не имею под своим командованием армию, которая убивает по моему приказу.
– Ты считаешь, что Маролану следовало вызвать Форнию на дуэль?
– Нет, я считаю, что Маролану следовало его убить.
– Как? При помощи наемного убийцы?
– Почему бы и нет? Любого можно прикончить таким способом.
– Да, я слышала, – сухо сказала Вирт. Я ожидал, что она пустится в рассуждения о том, как ужасны подобные вещи и что лучше убивать врага в честном бою, а я бы ответил ей тирадой, в которой сравнил бы смерть одного человека с гибелью сотен или тысяч, но она сказала: – И что произошло бы, если бы Маролан добился своего? Неужели ты думаешь, что у Форнии нет друзей, нет семьи, которые не попытались бы отомстить?
– Если бы никто не узнал…
– Так вот как вы работаете, мой дорогой джарег? Разве, когда убивают кого-то в вашем Доме, никто не знает, кому эта смерть выгодна?
Тут у меня не нашлось достойного ответа. Вирт права. Джареги обычно стараются дать понять, кто убил данного человека; тогда другие получают предупреждение и в следующий раз крепко подумают, прежде чем рисковать.
– Ладно, – вздохнул я. – Принимаю твой довод. Убийство в подобной ситуации не принесет желаемого результата.
– И что же делать?
Я усмехнулся.
– Всегда остается возможность переговоров.
– Безусловно, пока есть угроза войны, можно вести переговоры, – заявила Вирт.
– Я пошутил.
– Знаю. А я говорю серьезно.
– Из тебя получился бы хороший джарег. Ты бы классно собирала долги.
На лице Вирт промелькнуло беспокойство, но потом она улыбнулась и сказала:
– Неплохо подмечено.
– Кто это? – спросил я, бросив вопросительный взгляд в сторону незнакомого драконлорда.
– Где? А, Дортмонд. Не знаю точно, к какой линии он принадлежит. Служит в роте больше двухсот лет. И знает, как нужно организовать свою жизнь во время кампании.
– Вот только ему приходится таскать свое имущество на собственных плечах.
– Он достаточно крепкий. Кроме того, ходят слухи, что он дает взятки и пристраивает свои пожитки в фургонах.
Драконлорд, о котором мы говорили, расположился через две палатки от нас. Он и в самом деле был крупным человеком средних лет с длинными волосами и привлекательным лицом (для дракона). Он надвинул шапку на самые глаза и сидел перед своей палаткой на кресле из парусины и дерева с удобной спинкой. Его ноги покоились на маленькой подставке, рядом столик с бутылкой вина; в одной руке Дортмонд держал бокал, а в другой большую черную трубку. Некоторое время я наблюдал за ним. Настоящий солдат, старающийся извлечь максимальные удобства из лагерной жизни.
– Тебе бы следовало заглянуть внутрь его палатки, – заметила Вирт.
– Да?
– Двуспальная койка с удобным матрасом, подушки, сетка от мух. Он даже не поленился раскрасить сетку – на ней изображен фонтан и воющий волк.
– Сколько же ему приходится таскать на спине!
– Койка очень удобная.
– Но как… впрочем, не имеет значения.
Вирт не стала отвечать на вопрос, который я почти задал, и лишь молча наблюдала за Дортмондом. Наверное, он собирался всю жизнь прослужить рядовым солдатом. Ну, в лучшем случае получить чин капрала. Он производил впечатление человека, довольного своей судьбой. Очевидно, Вирт размышляла о том же.
– Знаешь, жизнь солдата далеко не худший жребий, – наконец заметила она.
– Бесспорно, – согласился я. – Однако ты никогда этим не удовлетворишься.
– Я? Конечно. Если меня и убьют во время сражения, то только ради получения следующего звания.
– А как насчет Нэппера?
– Знаешь, он доволен своей жизнью, как и Дортмонд.
