представителей Дома Дракона. Впрочем, длинное, узкое лицо, смягченное изящным разрезом глаз, зеленых или голубых, ясно говорило о ее происхождении; к тому же у нее был подбородок отца, только не столь заостренный. Алира зачесывала назад свои длинные прямые волосы, открывая высокий лоб. Под стать своему отцу она надела простой черный костюм, единственным украшением которому служил медальон в форме головы дракона с голубым и зеленым камнями вместо глаз и широкий серебряный пояс – обычно на нем висел меч. Сейчас, естественно, его там не было – только страже разрешалось иметь оружие в присутствии императора.
Что до характера Алиры, свидетельств совсем мало, и мы считаем это существенным недостатком творчества тех придворных поэтов, которых не занимало, что на самом деле представляет собой Алира, словно ее физическое совершенство затмевало все остальное. Однако известно, будто она отличалась гордым, вспыльчивым нравом и держалась дерзко со всяким, кто мешал ей делать то, что она хотела. К чести Алиры следует добавить: ее никогда не интересовало, какое положение занимает несчастный, умудрившийся навлечь на себя ее гнев.
Надеемся, читатель приметит другие достоинства и недостатки Алиры в процессе развития событий. Для нашего повествования достаточно подчеркнуть, что Кааврен оказался совершенно неготовым в тот момент к исполнению своего долга, – и если бы его величеству угрожала опасность…
Но никакой угрозы для его величества не возникло, Кааврен через несколько мгновений пришел в себя, оторвал взгляд от Алиры и снова принялся изучать зал. Адрон между тем сказал:
– Сир, прошу у вашего величества разрешения представить вам мою дочь, Алиру э'Кайран, графиню Лимтерак.
Его величество поклонился, а Орб, к удовольствию сплетников, приобрел светло-голубой, почти белый цвет – оттенок, который свидетельствовал о том, что его величество старается тщательно контролировать эмоции. Кое-кто из придворных принялся разыскивать глазами императрицу, чтобы посмотреть на ее реакцию, но Ноймы в зале не было. Кааврен тоже заметил реакцию его величества, впрочем, от него не укрылось и то, что на Джурабина, стоявшего по правую руку от императора, Алира тоже произвела большое впечатление.
Его величество поклонился сначала Адрону, а потом Алире и сказал:
– Мы с радостью приветствуем вас в Драгейре, ваше высочество.
– Благодарю вас, сир.
– Как обстоят дела в ваших владениях?
– Все спокойно, сир.
– Мы рады это слышать.
И тут Джурабин склонился к уху его величества и что-то прошептал. Император внимательно его выслушал, нахмурился, повернулся к Адрону и сурово спросил:
– Спокойно, вы говорите?
– Абсолютно, сир, – ответил Адрон, который, казалось, не обратил ни малейшего внимания на поведение премьер-министра.
– Значит, полученные нами сведения о стремительном увеличении числа разбойников, охотящихся на дичь во владениях вашего высочества, не соответствуют действительности?
– Дичь, сир?
– Я говорю о волках, ваше высочество.
– О волках, сир? Волков иногда считают опасными. Облавы на них организовывают. Но какая же это дичь?
Орб потемнел, а вместе с ним помрачнело и лицо Тортаалика.
– Мне кажется, вы позволили себе сделать саркастическое замечание в адрес вашего сюзерена?
– Ни в малейшей степени, сир, – с поразительным хладнокровием ответил Адрон, и Кааврен вдруг вспомнил об Айриче, а потом и о теплых чувствах, связывавших много лет четверку друзей и Адрона э'Кайрана.
– Я не мог не обратить внимания, – заметил его величество после некоторой паузы, – что вы сказали «считают».
– Да, сир? Вашему величеству не нравятся эти слова?
– Совсем не нравятся. Они неопределенные, а я предпочитаю, когда мысли выражают ясно.
– Если ваше величество снизойдет до объяснений…
– Вы не сообщили о том, кто так считает.
– Ах вот оно что. Ну, сир, например, я… а также все, кто живет в тех краях.
– Все? Значит, ваше высочество имеет в виду крестьян?
Казалось, Адрон пожал плечами – при этом он даже не пошевелился.
– Да, крестьяне, сир, и многие другие.
– Но разве волки не принадлежат вам?
– Принадлежат, сир.
– Однако вы одобряете, что крестьяне их уничтожают?
– Сир, волки нападают на домашних животных, которые находятся во владении крестьян, те лишаются возможности отдавать мне мою долю.
– И как долго ваше высочество придерживается такого мнения?
