– Он уже вырос. Нельзя держать его… на привязи… как зверя… Знание губит… Незнание… полное… тоже.
Он с усилием выговаривал слова между судорожными вздохами. Дьявол упрямо молчал.
– Не удерживай его, – шептал Чарли. – Держит только… любовь…
Он тщетно старался подавить кашель.
– Не разговаривай, Чарли, не надо, пожалуйста, – взмолился Колли и гневно глянул на Дьявола. – Сделайте то, что он хочет. Вы же человек! Он умирает!
– Мои слова ничего не изменят, – сухо возразил старик. – Я, конечно, позову вра…
– Черт! – воскликнул Чарли неожиданно громко, но при этом в груди у него что-то угрожающе булькнуло. – Врач не успеет. Я умру. Никакой врач… мне не поможет. Но я… тоже послал письмо. Как и ты, Дьявол… Я знаю… Это дело… с Колли… должно кончиться, что бы ты…
Он вдруг приподнялся и сел, как будто его дернули за ниточку, и принялся хватать руками воздух. Колли как зачарованный наблюдал за неотвратимым приближением смерти к старому человеку, у которого достало сил подняться ей навстречу.
Освобождение было мгновенным. Чарли рухнул навзничь на охапку сена, а Колли с громким криком ринулся прочь.
– Стой! – рявкнул Дьявол и схватил его за плечо, но Колли резко вырвался и только бросил на бегу:
– Отстань!
В тот день Лейни пришла к дубу без нескольких минут два. Она давно не появлялась на своей площадке для игр, да и Колли нечасто в последнее время приходил туда.
Она скучала по нему, хотя и знала: он приходит, когда может.
– Измажешь меня, – предупредила она большого пса, который ухватил ее за штанину, когда она занесла ногу на перекладину лестницы. – Дурак, – добавила она, оборачиваясь и глядя вниз.
И тут голова ее ткнулась в что-то теплое и мягкое.
Это был Колли. Колли, практически никогда не показывавшийся возле дерева, сидел теперь верхом на толстой ветке, как раз там, где Джон Торн соорудил для Лейни площадку.
Выглядел он ужасно, как будто не спал вот уже несколько недель. Лейни почему-то решила, что он недавно плакал.
– Чарли умер.
Даже голос его звучал по-старчески тускло.
Пес, который, видно, почуял что-то нехорошее, гавкнул два раза.
– Тихо, – испуганно пролепетала Лейни. – Это же Колли.
Собака негромко заскулила, затем притихла.
Лейни поднялась на настил и уселась рядом с Колли.
– Мне очень жаль, – прошептала она.
– Не бойся, я больше плакать не буду, – проворчал Колли. – Я плакал столько, что теперь у меня ни слезинки не осталось.
– А я и не боюсь, – тихо ответила девочка.
Колли подтянул колени к подбородку, обхватил их руками и уткнулся в них лицом.
– Наверное, я даже не только из-за Чарли. Еще и из-за себя. У меня…
Голос Колли оборвался.
– Не надо так говорить. Я всегда буду тебе другом. И я еще долго не умру, – прошептала Лейни ему в макушку.
Он поднял голову и усмехнулся.
– А что дольше – очень долго или всегда?
– Это мы когда-нибудь узнаем, – торжественно ответила Лейни.
– Значит, Элейна Мари Торн, ты обещаешь?
– Да… Сейчас я даже дам тебе доказательство. – Голос Лейни зазвенел от восторга. – Пусти.
Она оттолкнула его, выпрямилась и потянулась к дальней ветке. Колли откинулся назад, щурясь от ударившего в глаза солнца, а Лейни тем временем извлекла откуда-то целлофановый мешочек.
– Вот! – провозгласила она, и Колли отодвинулся, освобождая ей место. – Смотри.
Она встала на колени и помахала пакетом перед его носом, пристально глядя ему в глаза.
– Свисток, – медленно произнес он, но руки не протянул.
– Когда в «Магнолии» было полно всяких горничных и поварих, тетя Оливия свистком звала их всех к себе. А потом отдала его мне. Он из серебра. Видишь, почернел; надо бы его почистить. На нем нарисована магнолия. В общем, это тебе.
Лейни положила пакет на его открытую ладонь.
