о вашей жизни с Раммом, почему же решили написать книгу? Нет ли здесь противоречия?
Она тяжело вздохнула, прикрываясь цветной подушкой, словно щитом.
– Иногда я очень жалею об этой затее.
– Тогда зачем вы взялись за книгу, Кирстен? Из-за денег?
Она презрительно посмотрела на Рэйлана и отбросила подушку.
– Конечно же, нет!
– Рад слышать. Я бы огорчился. Тогда почему?
– Хотела увековечить образ Чарли.
– Ну и каким вы его видите? – Рэйлан сел по-турецки, лицом к дивану.
– Таким, как все. Стопроцентным американцем. Сильным. Смелым. Порядочным. Он бы настоящим героем для молодежи.
– Господи, Кирстен, вы что, цитируете листовки, пропагандирующие здоровый образ жизни, или рекламные ролики против наркотиков, пьянства за рулем и тому подобного?
– Да. – Она нахмурилась.
Норт знал, что ей не понравится следующий вопрос, но не мог не задать его:
– А бывало такое, что Рамм проповедовал одно, а поступал по-другому?
Она прищурилась, в глазах ее мелькнули злые огоньки.
– Нет. Он всегда оставался верен своему образу принципиально честного человека.
– Ладно, не сердитесь. Просто у меня не проходит ощущение, что вы взвалили на себя крест защищать безупречную репутацию мужа.
– Его репутация не нуждается в защите.
– Не забывайте, что не все так думают. Многие считали, будто он провоцировал людей на безрассудство. Невероятные трюки в воздухе выходили у него настолько легко и просто, что вызывали у неопытных пилотов-любителей желание сделать то же самое.
Кирстен, не соглашаясь, покачала головой. – В каждом интервью Рамм акцентировал внимание на огромном риске для тех, кто занимается высшим пилотажем. Точный расчет и осторожность были его пунктиком.
– Но ваш муж воспевал скорость. Это все равно что просить подростка не гонять слишком быстро, протягивая ему ключи от семейной «ВОЛЬВО».
– Скорость и сила притяжения были тем, что Чарли преодолевал всю жизнь. Он хотел, чтоб все с пеленок знали: любые препятствия, какими бы сложными они ни казались, можно одолеть, потратив на это достаточно сил и времени. Он был примером целеустремленности, олицетворением доброй старой американской добродетели – трудолюбия и упорства. И совершенно не правильно думать, будто он демонстрировал уроки безответственности и беспечности. В отличие от некоторых современных кумиров молодежи Чарли, я думаю, оказывал положительное влияние. Я хочу, чтобы люди помнили это и… и…
–..и тот несчастный случай.
Эти слова, сказанные им так мягко, зловеще повисли в воздухе. Кирстен низко опустила голову, ее подбородок почти касался груди.
– Да.
Рэйлан кинулся к ящику с дровами и подкинул поленья в огонь. Поставив каминную решетку на место, он отряхнул руки и снова сел у дивана. На этот раз прислонился к дивану спиной. Его плечо оказалось рядом с коленями Кирстен…
– Итак, вы хотели увековечить легенду о Демоне… – начал он фразу, но, не закончив, спросил о другом:
– Кстати, мы как-то заспорили на съемках: кто из спортивных комментаторов придумал ему это прозвище?
Кирстен рассмеялась:
– После того как он стал знаменитым, многие оспаривали эту честь. В действительности никто не знает наверняка. Кто-то когда-то сказал, что в его бесстрашии есть что-то демоническое, дьявольское.
– Значит, какой-то остряк отбросил все лишнее, присоединил к сравнению вашу фамилию, и – вуаля! – вышло неплохо.
Она кивнула.
– Ну хорошо. О чем я говорил до этого? Ах да. Что побудило вас взяться за книгу?
– Я уже сказала.
– Вы объяснили, почему сделали это для него: чтобы прославить его героизм. А вам зачем нужна эта книга?
Рэйлан пожалел, что заставил ее углубиться в прошлое. Ах, если бы статьи, фотографии и кинохроника могли приоткрыть тайну бесстрашной души Демона, то не пришлось бы так мучить его вдову.
Но интуиция артиста, артиста от Бога, которая для многих продюсеров, сценаристов и режиссеров была стихийным бедствием, подсказывала ему, что только Кирстен может дать ответ на загадку, скрывавшуюся за обворожительной улыбкой ее покойного мужа. Рэйлан продолжит свое расследование, даже если для Кирстен это будет очень тяжело. Он проходил и через более сложные испытания, прежде чем докапывался до самой сути в характере своего персонажа.
