Все оставшееся время, пока смотрели записи Рамма, безопасная дистанция между ними сохранялась. Но Рэйлан держал руку Кирстен: невозможно было не дотрагиваться до нее.
Наконец досмотрели последнюю кассету, и Рэйлан, выключив видеомагнитофон, спросил:
– Что теперь?
– Теперь – ужин. Я тебя позову, когда будет готово.
Его рука легла ей на плечи, когда они шли по коридору.
– Я ведь предложил помощь, помнишь? Пока он разжигал мангал на террасе, Кирстен поставила вариться рис и принялась готовить салат из свежего шпината. Разделавшись с мангалом, Рэйлан пришел на кухню и стал насаживать мясо на шампуры.
– Могу я предложить вам стаканчик белого вина? – спросил он, когда закончил.
Кирстен обжаривала на сковородке бекон для горячего соуса с горчицей и медом, которым собиралась залить салат.
– Звучит заманчиво. Побольше льда, пожалуйста. – Она слизывала с кончиков пальцев жир бекона.
– Помочь? – галантно предложил Рэйлан. На ее лице появилась улыбка сирены.
– Ничего, я справлюсь, – сказала она сладострастным низким голосом, – но за предложение – спасибо.
С трудом сдерживая желание наброситься на нее и проглотить целиком, Рэйлан открыл холодильник, достал бутылку вина и задал невинный вопрос:
– А я что должен пить?
– Пиво. Но не больше двух банок. Чарли никогда не превышал эту дозу.
– Значит, его пропаганда против злоупотребления алкоголем была основана на искренних убеждениях?
– Все его поступки основывались на искренних убеждениях.
Кирстен с такой готовностью принялась защищать мужа, что Рэйлан тут же протянул ей бокал с вином – как бы в знак перемирия.
– Ладно, – сказал он мягко, – я просто спросил. Есть много алкоголиков, которых никто даже не заподозрил бы в этом. Особенно в моей среде.
– Чарли был не из таких, – отрезала она. – Почему ты все время пытаешься очернить его?
Рэйлан посмотрел в пол и сосчитал до десяти. Добродушное настроение исчезло. Они снова стали чужими. Ему захотелось бросить Кирстен в лицо: «Я прекрасно знаю, что ты хранишь какую-то тайну Демона. Может быть, эта тайна и есть та причина, по которой он покончил с жизнью». Но сказать такое – все равно что обвинить Кирстен во лжи. Ее гнев был бы страшнее второй мировой войны. А больше всего на свете он не хотел испортить этот вечер.
Но черта с два он станет просить прощения! И Рэйлан заговорил о шашлыке:
– Можно начинать жарить? – Он взял поднос с шампурами.
– Да, но в тот вечер я сама готовила. Чарли сидел здесь и читал газету.
Открыв дверь, Рэйлан обернулся:
– Пойдем вместе. Разговаривать с тобой в тысячу раз интереснее, чем читать газету.
Они разложили шампуры на мангал, сели, взяли бокалы, и Рэйлан спросил:
– Может быть, в тот вечер он прочел в газете нечто такое, что расстроило его? Скажем, плохой отзыв, о котором он думал на следующее утро.
– Не думаю.
– О чем вы говорили тогда?
– Не помню.
– Ты должна вспомнить, Кирстен, хоть что-то.
– Наверное, это был тот самый вечер, когда я сказала ему, что хочу написать книгу.
– О нем?
– Нет, эта идея родилась потом, после… после его смерти.
Рэйлан поставил свое пиво и перевернул шампуры.
– Какую же книгу ты собиралась писать?
– Роман.
– Не шутишь? Расскажи мне об этом.
Она смущенно опустила голову, но он знал, что его интерес польстил ей. Кирстен вкратце изложила сюжет и покраснела от удовольствия, когда актер сказал, что это явный бестселлер и что фильм по этому роману будет иметь потрясающий успех.
– Если, конечно, главную мужскую роль буду играть я.
– Тебе будет неинтересно. Это об озлобленном ветеране вьетнамской войны.
