Пинки схватил его за лацканы пиджака и как следует встряхнул.
– У тебя есть две секунды, чтобы сказать, где моя жена.
– Я не знаю, мистер Дюваль, – проговорил телохранитель и заплакал. – Отец Кевин вынул пистолет…
– Пистолет?
– Да, сэр. Он… он ударил меня по голове и потащил миссис Дюваль в микроавтобус.
Пинки на мгновение ослеп, словно у него разорвалась артерия и глаза залило кровью. Он достал револьвер 38-го калибра, который всегда носил в кобуре на пояснице, и ткнул коротким стволом Эрролу под трясущийся подбородок.
Она очнулась оттого, что ее подняли. Спину и плечи жгло, словно их искусали осы. Реми открыла глаза.
Было темно, на небе сияли звезды. Миллион звезд. Она никогда не видела столько звезд. Их блеск поразил Реми. Значит, она не в городе. Небо чистое, и никаких искусственных огней. Воздух холодный и влажный.
– Дредд! Дредд!
Она узнала голос отца Кевина. Еще она слышала гулкие шаги по деревянным доскам и поняла, что он несет ее то ли через мост, то ли через пирс.
Показалось какое-то непонятное строение, состоящее из нескольких домиков, притулившихся друг к другу, словно случайно и безо всякого предварительного замысла.
За сетчатой дверью стоял человек. Тоже очень странный. Он держал у пояса дробовик, нацеленный прямо на них.
– Кто там?
– Мне нужна твоя помощь, Дредд.
– Господи Иисусе!
Сейчас они стояли в круге света, падавшего от лампы на крыльце. Мужчина, очевидно, только теперь узнал отца Кевина, ибо он опустил ружье и открыл дверь.
– Какого черта ты здесь делаешь? Что с ней?
– Пулевое ранение.
– Насмерть?
– Нет.
– Опасное?
– Достаточно опасное. Куда ее положить?
– У меня только одна кровать, и ты знаешь, где она стоит.
Отец Кевин со своей ношей прошел мимо Дредда, и Реми почувствовала запах дыма. Дым шел из бороды хозяина. Конечно же, у нее начался бред. На стенах висели животные с оскаленными клыками и рептилии. На полках стояли банки с мутными растворами. В угрожающих позах застыли скелеты непонятного происхождения. Повсюду висели звериные шкуры. Реми увидела сидящую на шесте сову и не могла понять, чучело это или нет, пока сова не повернула голову и не уставилась на гостью огромными желтыми глазами; потом она удивленно взмахнула крыльями и отвернулась.
Отец Кевин наклонился и через низкую дверь протиснулся в маленькую комнату. С дощатого по толка свисала голая лампочка на шнуре, обернутая пожелтевшей газетой. От малейшего дуновения по: комнате начинали бегать жуткие тени.
Отец Кевин положил Реми на узкую кровать. Пахнувшую плесенью простыню, видимо, давно не стирали, если это вообще когда-нибудь случалось. Реми попыталась протестовать, но у нее совершенно не было сил.
– Я тебя едва узнал, – сказал Дредд отцу Кевину.
– Я сам себя в последнее время не узнаю.
– А он кто?
До Реми донеслись жалобные всхлипы отца Грегори.
– Потом, – отозвался отец Кевин.
– Он похож на дерево, по которому прошлись рубанком.
– Если я не убью его собственными руками, он выживет. А вот за нее я серьезно беспокоюсь.
– Ну что ж, давай поглядим.
Отец Кевин отошел в сторону, и к кровати приблизился странный хозяин дома. Реми так поразилась, что даже не закричала. Его загорелая дочерна кожа скорее напоминала дубленые шкуры, висевшие в соседней комнате. Все лицо избороздили глубокие морщины. Мужчина был до пояса раздет, но половину голой груди прикрывала кудрявая седая борода, похожая на мох.
Сейчас борода не дымилась. В уголке рта свисала сигарета.
Мужчина протянул к ней мозолистые руки, и Реми испуганно дернулась. Однако его прикосновения оказались неожиданно мягкими. Он повернул к себе ее левое плечо, так что Реми очутилась почти на боку. Она застонала от боли и резко вскрикнула, когда он дотронулся до раны.
