— Сильные красивые пожарные с волосатой грудью. — Девушка с улыбкой расстегнула пуговицы его рубашки, провела пальцами по груди. — Так где же ваша невеста?
— Э-э, в Бостоне. Командировка.
Он дернулся, когда она провела ногтем по его соску, и хотел уже было сказать, чтобы она этого не делала… правда, хотел…
— Я никогда не бывала в Бостоне. Там слишком холодно. Я люблю более теплый климат, а вы?
Холли посещала совещания, длинные, но полезные. Вот! Не настолько он был пьян, чтобы не помнить этого.
— Правда, сегодня слишком жарко. — Она обеими руками подняла свои пышные волосы, оголив шею, и резко отпустила их. Ее руки соскользнули на грудь, словно ощупывая ее, и, видимо, ощущения, которые она испытывала, ей понравились: большим пальцем правой руки она начала лениво поглаживать сосок под сверкающей буквой F. Круговые движения ее пальца словно гипнотизировали Рейли.
Несмотря на всю пикантность ситуации, он резко моргнул, пытаясь отвлечься. Господи, ну и набрался же он. Тело отяжелело. Он не понимал, может ли шевелить ногами, да особенно и не хотелось, ведь тогда пришлось бы уйти… ух…
Она называла свое имя?
В любом случае, чтобы уйти, пришлось бы сдвинуть ее с места, а ее бедро так уютно прижималось к нему.
Как ему удалось так напиться с одного стакана пива и половины бокала «Маргариты»? Обычно он может выпить гораздо больше и без особых последствий. Закалился на студенческих пьянках…
И, вообще, где его «Маргарита»?
— Ваша невеста оставила вас одного?
Надо было что-то ответить, но, черт побери, если бы он знал, что именно!
— Очень глупо с ее стороны.
Он не помнил, где оставил свой коктейль. Наверное, потому, что его руки были заняты другим. Одна была на…
Черт, как же ее зовут?
Одна его рука, умело направляемая девицей, поднималась под короткую юбчонку и выше к внутренней стороне ее бедра, а другая была прижата к затвердевшему соску, оголенному для его удовольствия.
Он чувствовал ее жаркое влажное дыхание.
— Ее глупость — моя удача.
Розовый, острый язычок, на который он еще раньше обратил внимание… слизывает соль с его губ? Приятное тепло внизу живота. Чертовски приятное, но неправильное. Неправильное.
10
Рейли умолк. Теперь в комнате слышался лишь редкий стук капель, срывающихся с кухонного крана в раковину. Не сразу он посмотрел на Бритт.
— Это последнее, что я помню. Ее язык у меня во рту, ее рука в моих штанах, и я думаю: «
Бритт судорожно вздохнула.
— Это мне знакомо.
— Я так и думал.
— Я помню, как хотела, не свалившись, дойти до дивана Джея. Все, что было потом, стерто начисто.
— Никаких мимолетных воспоминаний?
— К сожалению, нет.
— Возможно, что-то еще промелькнет. У меня иногда бывают вспышки. Как воспоминание о давнем сне. Картинка появляется и исчезает прежде, чем мозг успевает ее зафиксировать. Или сочетание слов — точно знаешь, что слышал их, но не понимаешь смысл фразы. Вот как-то так.
Он взял бутылку с водой, опустошил ее, снова сложил руки на столе и перегнулся к Бритт.
— Вам не кажется, что наши истории очень похожи и в обоих случаях это связано с Джеем?
— Вы думаете, что Джей подставил вам ту женщину и с ее помощью одурманил вас?
— А что думаете
Вопрос повис в воздухе, как струйка дыма от задутой свечи.
— Я не хочу так плохо думать о Джее, — после долгой паузы ответила Бритт.
— Разумеется. Он ведь был героем. А герои не совершают ничего подобного. И уж точно не со своими друзьями.
Бритт вспомнила Джея, его обезоруживающую улыбку, озорные огоньки в глазах. Неужели Джей был способен на такое страшное предательство? Она не смогла даже представить себе этого. Кто угодно, только не Джей Берджесс, которого она так хорошо знала.
— Больно? — спросил Рейли.
Задумавшись, Бритт рассеянно потирала шишку на затылке.
— Да, немного. У вас есть кока-кола или еще что-нибудь?
Рейли встал, достал из холодильника банку и протянул ей. Бритт открыла банку, глотнула.
— Может, Джей имел отношение к тому, что случилось с вами, а может, и нет. Но одурманить меня, чтобы заманить в постель, а потом прижать к собственному лицу подушку и задохнуться? Это просто чушь!
— Согласен. Кто-то вошел и задушил его.
— Кто?
— Я не знаю.
— Кого вы подозреваете?
— Мы до этого доберемся. А пока я расскажу вам, что случилось утром, когда я проснулся в гостевой спальне Джея.
— Он жил в другом доме. Не в том, где живет — жил — сейчас, — сказала Бритт.
— Да. В его старой квартире было две спальни, каждая с ванной комнатой. Между ними кухня и гостиная.
— Точно. Спальни были в противоположных концах квартиры.
Не успели эти слова сорваться с ее губ, как она осознала, что выдала себя, и быстро взглянула на Рейли: понял ли он смысл того, что она сказала.
Разумеется, понял.
— Вы не сообщили мне ничего нового.
Он не увидел в ее лице ни раскаяния, ни сожаления. Только вызов.
— Ну и что? Мы с Джеем встречались, когда оба были свободны. Роман быстро закончился. На самом деле он был столь скоротечным, что его едва ли можно назвать романом. Никаких обид.
— Никаких обид? И теперь вы главная подозреваемая в его убийстве?
Воцарилось долгое напряженное молчание.
— Что было дальше?
Рейли закрыл глаза, надавил на веки кончиками пальцев, провел руками по заросшим бородой щекам и подбородку.
— Я ничего не помню о вечеринке, кроме того, что уже рассказал, но до самой смерти не забуду ужас того пробуждения.
Он очнулся, но глаза не открыл. Лежал неподвижно, перебирая мысленно дни недели, пытаясь вспомнить, какой же день сегодня, рабочий или выходной. Что там у него запланировано? Когда он увидит
