мог узнать его версию случившегося еще до того, как Сазерленд закончит свое расследование.
Все это, впрочем, интересовало Дэниэла лишь постольку, поскольку касалось Марис, а именно о ней он беспокоился больше всего. О том, что она едет к Паркеру, Дэниэл узнал еще до того, как Марис вернулась на Санта-Анну. Он мог бы помешать ей, но не стал этого делать. Ему было очевидно, что Марис очень хочет поехать на остров, к тому же, как удалось выяснить Сазерленду, соседи Паркера при всем их при страстном отношении к чужакам отзывались о нем неплохо, а это было уже кое-что.
Дэниэл был почти уверен, что Марис ничто не грозит и она сама, и ее чувства будут в относительной безопасности. Если дружба между Паркером и Ноем прекратилась из-за каких-то принципиальных разногласий, в таком случае Паркера почти со стопроцентной уверенностью можно было считать человеком честным и порядочным – ведь Ной Рид уже показал себя бесчестным подонком.
Дэниэл не сомневался: что бы ни произошло в ближайшем будущем, Ной не может и не должен оставаться членом семьи Мадерли. И он уже предпринял по этому поводу кое-какие меры. Напрасно Ной считал, будто с помощью улыбок и виски, которое он наливал Дэниэлу за спиной бдительной Максины, ему удалось завоевать расположение тестя. Неделя, которую Ной предложил ему провести за городом, не обманула бдительности Дэниэла. Он согласился на эту поездку из чистого любопытства, к тому же ему очень хотелось знать, как далеко способен зайти Ной.
Особенное удовольствие Дэниэл испытывал при мысли о том, что самоуверенный и коварный мистер Рид даже не подозревает, что его собственная голова давно лежит на плахе и топор уже занесен.
Символическим жестом отряхнув руки от крошек, Дэниэл поставил в мойку грязную тарелку и бокал. Несмотря на его прогнозы, гроза усиливалась; молнии сверкали чаще, а от ударов грома дрожали стекла и звенела в буфете фарфоровая посуда Розмари.
О, Розмари!.. Розочка, как называл ее Дэниэл в минуты нежности. Она умерла уже больше двадцати лет назад, а он все еще скучал по ней. Особенно ему не хватало Розмари, когда он оказывался в этом доме, где они провели вместе столько счастливых часов.
Выключив свет, Дэниэл вышел из кухни и медленно двинулся по темному коридору к ведущей наверх лестнице. Поднимаясь по ступенькам, Дэниэл с силой налегал на перила, щадя пораженные артритом суставы. Как всегда в сырую погоду, они ныли сильнее обычного, и он уже предвкушал, как примет еще порцию бренди и заберется под теплое одеяло.
– Проклятая старость! – пробормотал Дэниэл, останавливаясь, чтобы перевести дух.
– Вы забыли свою трость, – раздался голос над самой его головой, и Дэниэл невольно вздрогнул и крепче вцепился в перила. На верхней площадке лестницы, до которой оставалось ступеней десять, он увидел Ноя. Вспышка голубого электрического света на мгновение выхватила его из царившего на лестнице полумрака, и Дэниэл разглядел застывшее лицо зятя.
– Ты меня испугал, Ной! – сказал Дэниэл, стараясь казаться спокойным, хотя от неожиданности сердце в груди его отчаянно заколотилось.
– Вам нельзя ходить без палочки. Это… очень неосторожно с вашей стороны, мистер Мадерли, – сказал Ной. Голос его звучал как-то неестественно.
– Ничего, как-нибудь… – Дэниэл снова двинулся вперед. Прежде чем взобраться на очередную ступеньку, ему приходилось задерживаться на предыдущей, чтобы перевести дыхание. – А ты почему не спишь? Тебя разбудила гроза?
– Я еще не ложился.
И снова странный тон зятя заставил Дэниэла на мгновение замереть, но он справился с собой и одарил Ноя улыбкой.
– Мне тоже не спалось, и я решил перекусить, пока нет Максины, – сказал он.
До верхней площадки оставалось всего две ступеньки, но Ной словно прирос к полу. Он не отступил в сторону и не сделал ни малейшей попытки помочь Дэниэлу преодолеть остаток пути. Напротив, он как будто намеренно загораживал ему дорогу. Ной как бы нависал над стариком, и Дэниэлу стало не по себе, однако он сделал вид, будто ничего не замечает.
– Что это у тебя? – спросил он небрежно, указывая на бумаги, которые Ной держал в руке. – Решил еще раз просмотреть документ, который я подписал?
«Пусть хоть выучит его на память, – зло подумал Дэниэл, – все равно это не принесет ему никакой пользы!» Он-то знал, что эти бумажки годились только на то, чтобы выстлать ими клетку для канарейки, хотя Ной, очевидно, считал иначе.
– Нет, – спокойно ответил Ной. – Это отчет о моей жизни, составленный частным детективом Уильямом Сазерлендом. Сами понимаете, мне было не до сна.
Дэниэл был не столько встревожен этими словами, сколько возмущен тем, что Ной рылся в его столе. Крепко сжав губы, что у него всегда служило признаком сильного гнева, Дэниэл поднялся еще на ступеньку.
– Но он же лежал дома, в моем столе, и ящик был заперт!
– Пришлось немного повозиться, но в конце концов я его нашел, – спокойно ответил Ной. – Весьма любопытное чтение, весьма…
– Мне тоже так показалось, – сухо заметил Дэниэл.
– Неужели вы думали, я не замечу слежки? – Ной негромко рассмеялся. – Вы наняли лучших ищеек, которых только можно нанять за деньги, но ваш мистер Сазерленд слишком настойчиво расспрашивал обо мне моих знакомых. Одного моего друга это насторожило, и он счел нужным предупредить меня.
– Согласно этому отчету у тебя нет друзей.
– Что ж, можете называть моих партнеров по теннису просто знакомыми, приятелями или как вам будет угодно… – Ной издевательски поклонился. – Как бы там ни было, этот парень оказался достаточно умен, чтобы раскусить Сазерленда. И теперь меня интересует только одно: когда началось это скрытое наблюдение за мной? Может быть, вы просветите меня, мистер Мадерли?
Играть в кошки-мышки не было смысла, и Дэниэл ответил:
