Док обратил внимание на ее сарказм. Черты его лица напряглись от растущего раздражения.
— Послушайте, я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы вы или кто-либо другой анализировали мое решение. Или сомневались в его правильности. Или брали на себя труд судить меня. Если я решил заняться скотоводством, или стать танцовщиком, или бродягой, то это мое личное дело, оно никого не касается!
— Вы правы. Не касается.
— Кстати, пока мы говорим о делах, — добавил он тем же язвительным тоном, — скажите мне честно: эта ваша идея насчет видеосъемки…
— Что вас интересует?
— Это вам нужно только для того, чтобы помочь Ронни и Сабре?
— Разумеется.
Док воззрился на нее с открытым недоверием, что ее очень задело.
— Я полагаю, что мы должны сделать все возможное, чтобы переубедить Денди и разрядить обстановку. — Тайл чувствовала, что защищается, и это ее раздражало. — Мне вовсе не кажется, что агенту Кэллоуэю нравится эта тупиковая ситуация. Что бы ни говорил Кайн, Кэллоуэй производит впечатление порядочного человека, который делает свою работу, но не любит бряцать оружием и проливать кровь. Мне кажется, он хочет сделать попытку мирно договориться. Я всего лишь предложила свои услуги, которые, надеюсь, могут помочь.
— Но одновременно у вас получится чертовски интересная передача!
Слушая мягкий голос Дока и глядя в его проницательные глаза, Тайл вспомнила о спрятанном в кармане джинсов магнитофоне.
— Ладно, вы правы, — смущенно призналась она. — Передача получится потрясающая. Но я очень привязалась к этим ребятишкам. Я помогла их ребенку появиться на свет, так что мое предложение не так уж эгоистично.
Док скептически хмыкнул.
— Вы предвзяты, Док. Вы в принципе не любите репортеров, и, учитывая ваш опыт общения с прессой, вас можно понять. Но я вовсе не такая бесчувственная и бессердечная, как вы явно думаете. Меня очень заботит судьба Ронни и Сабры. И Кэтрин. И судьба нас всех.
После длинной паузы он заметил:
— Я вам верю. — Глаза его остались такими же пронизывающими, но появилось в них что-то другое: мягкое и почти нежное. — Знаете, вы держались прекрасно, — сказал он. — С Саброй. Ведь вы вполне могли меня подвести — испугаться, упасть в обморок… Что-нибудь в этом роде. Но от вас, наоборот, исходило спокойствие. И вы помогали. Спасибо.
— Пожалуйста. — Тайл негромко рассмеялась. — Но на самом деле я жутко нервничала.
— Я тоже.
— Нет, правда?
— Честное слово.
— Ни за что бы не догадалась.
— Ужасно нервничал. У меня почти нет опыта с родами. Пока учился, несколько раз ассистировал, но всегда в прекрасно оборудованной, стерильной больнице и в присутствии других врачей и сестер. Я перезабыл почти все, что тогда выучил. Так что боялся я всерьез.
Тайл некоторое время смотрела в пространство, потом перевела взгляд на него.
— Я нервничала до того момента, как увидела головку ребенка. Затем меня охватило ощущение происходящего чуда. Это было… замечательно! — Она не могла подобрать слов, чтобы описать свои чувства: уж очень они были многогранны. — Честно, Док, замечательно.
— Я понимаю, что вы хотите сказать.
И снова, наверное, уже в сотый раз, они посмотрели друг другу в глаза.
Наконец он сказал:
— Если мне еще когда-нибудь суждено будет присутствовать при неожиданных родах…
— Вы будет знать, кого вам надо позвать на помощь!
Тайл протянула руку, и Док пожал ее. Но он не просто закреплял этим их партнерство. Он задержал ее руку в своей, что делало пожатие чем-то очень личным, почти интимным.
За исключением того эпизода, когда Тайл приклеивала марлю к его ране на плече, а это был первый раз, когда они коснулись друг друга. Ей показалось, что ее ударило током. Внутри что-то екнуло, Тайл захотелось быстро отнять руку — или не отнимать ее никогда.
— Сделайте мне одолжение, — тихо попросил он.
Она молча кивнула.
— Я не хочу попасть в объектив камеры.
Тайл неохотно отняла руку.
— Но вы же неотъемлемая часть этой истории.
— Вы же сами сказали, что история — вторична.
— Да, но я также призналась, что это потрясающая история.
— Я не хочу попасть в объектив, — повторил он. — Помогите мне.
— Простите, Док, вряд ли. Вы уже по уши влипли в эту историю.
— Это для тех, кто находится здесь. У меня не было другого выбора. Но тем, кто снаружи, я ничего не должен, черт возьми! Тем более — развлечений за счет копания в моей личной жизни. Договорились?
— Я постараюсь. — Спрятанный в карман магнитофон внезапно показался Тайл очень тяжелым. — Но я не могу ручаться за оператора.
Док красноречиво взглянул на нее, будто просил не считать его дураком.
— Еще как можете! Вы будете всем руководить. Так постарайтесь меня не засветить.
Док встал и подошел к Сабре, а Тайл задумалась, не были ли его комплименты и это ласковое прикосновение рассчитаны на то, чтобы сломить ее оборону, — старый, как мир, способ, каким пользуются красивые мужчины. Сознательное стремление показать себя с более мягкой стороны, а не бросаться в атаку. Пряник вместо кнута, так сказать.
А потом она также подумала, что бы он сказал, если бы знал, что та видеопленка будет не единственным свидетельством, когда она начнет делать свою передачу. Его уже записали на видео, а он не имел об этом понятия…
Но тут зазвонил телефон, и она решила, что подумает об этом позже.
Когда боковая дверь фургона открылась, Кэллоуэй быстро поднялся на ноги. Первым вошел шериф Монтез, к которому Кэллоуэй с некоторых пор начал относиться с уважением. За ним следовал кривоногий, пузатый, лысый человек, от которого несло, как от пачки сигарет «Кэмел», которая торчала из нагрудного кармана его рубашки.
— Меня зовут Галли.
— Специальный агент Кэллоуэй. — Они пожали друг другу руки, и Кэллоуэй добавил: — Нам лучше поговорить снаружи. Здесь становится тесно.
Внутри фургона в данный момент находились три агента ФБР, не считая Кэллоуэя, психолог из ФБР, Расселл Денди, Коул Дэвидсон, шериф Монтез и вновь прибывший. Но Галли решительно заявил:
— Тогда вышвырните кого-нибудь вон, потому что я не уйду отсюда, пока не уверюсь, что с Тайл все в порядке. Я редко оставляю свой пост, мистер Кэллоуэй, но сегодня я его оставил в руках сосунка с крашеными волосами и тремя кольцами в брови. Эдакий умник, только что из университета! — Он презрительно фыркнул, давая понять, что он думает о том, будто тележурналистов можно обучить в колледже. — То, что я это сделал, показывает, насколько я высокого мнения о Тайл Маккой. Так что, мистер Кэллоуэй, я останусь в этом фургоне, пока не кончится заварушка. Вы Денди, верно? — Он внезапно повернулся к миллионеру из Форт-Уэрта.
Денди не счел нужным отозваться на такое неуважительное приветствие.
— Так вот, чтобы вы знали, — сообщил ему Галли, — если с Тайл что-нибудь случится, я лично вырву ваши проклятые кишки. Мое мнение: все это произошло из-за вас. — Оставив Денди задыхаться от злости, он снова повернулся к Кэллоуэю. — Итак, что нужно Тайл? Она получит все, что хочет.
— Я согласился выполнить ее просьбу послать туда видеооператора.
