там. Машина сорвалась с места, как торпеда, и помчала по узким, извилистым деревенским дорогам. Марен вела «феррари» так, словно родилась за рулем, а когда Чессер предупредил, что нельзя сильно нагружать новый мотор, молча ткнула пальцем в ветровое стекло. Чессер увидел наклейку, означавшую, что машина уже обкатана. Ему осталось только надеяться на прочность ремней безопасности и молиться, чтобы никто не выскочил им навстречу из-за крутого поворота.
ГЛАВА 8
Все складывалось как нельзя лучше. Чессер мог забрать в Антверпене камень, а потом лететь в Лондон на следующий просмотр. Он уже получил телеграмму, что ему назначено время на понедельник, первое июня, ровно на десять утра. Ровно на десять. В Лондоне Чессер собирался, как обещал, показать бриллиант Уотсу, и только после этого отвезти его Мэсси.
Марен сразу же предложила воспользоваться «Фоккером-28». Самолет только что починили, и пилоты были всегда наготове. Но, поразмыслив немного, она наотрез отказалась от самолета и решила ехать на своем «феррари». Ведь в машине они будут только вдвоем! Чессер спорил, но сдался, когда Марен пообещала, что даст и ему повести автомобиль.
Поездка на «феррари» означала изменение маршрута. Вместо первоначального Антверпен – Лондон – Мэсси, вырисовывался новый: Антверпен – Мэсси – Лондон. При этом из планов исключался Уотс, но Чессер рассудил, что Уотс наверняка только из вежливости захотел посмотреть на бриллиант. Во всяком случае, Чессер сумеет ему все объяснить при встрече в Системе.
Оставалось позвонить Мэсси. Раньше Чессер считал, что не будет звонить, пока не получит алмаз, и был уверен в своей правоте. Мэсси ждет бриллиант не раньше, чем через полмесяца, но Чессеру хотелось поскорее завершить эту сделку. Придется ему позвонить – хотя бы из вежливости.
Он набрал номер.
Мэсси, кажется, ему обрадовался.
– Вы видели бриллиант?
– Конечно, – солгал Чессер. – Как он вам?
– Хорош, – повторил Чессер словечко Вильденштейна. – Какого размера?
– Больше сотни карат, – Чессер на это надеялся.
– Итак, вы будете у меня послезавтра?
– Да. Мы на машине.
Мы? Значит, с вами ваша Марен?
– Да, мы приедем вместе.
– Чудесно. От Лидда до моего дома всего час езды, Вы бывали в южной Англии?
– Нет.
– Здесь красивые места.
– Непременно посмотрю.
– До встречи в среду. – До среды.
Черт бы побрал этих богатых клиентов, Чессер бросил трубку на рычаг.
От Шантийи до Антверпена каких-нибудь две сотни миль. Но до недавних пор дорога туда занимала чуть не целый день: приходилось петлять по лабиринту маленьких городков. С ума можно сойти. Однако теперь скоростная автострада пролегла на север до самого Лилля, а оттуда уже начинаются хорошие бельгийские шоссе. Еще одно удобство – нет ограничения скорости. Хотите ехать медленно – держитесь в правом ряду, уступив левый тем, кому под силу такая гонка.
Марен, сразу нажав педаль газа до упора, так и оставила ее прижатой к полу, а рев сигнала разгонял всех с ее пути. Сначала ее это забавляло, но вскоре надоело. Ей хотелось крутых виражей. Когда Чессер посмотрел на спидометр и увидел, что стрелка показывает двести километров в час, у него похолодело внутри. Он едва не попросил ее сбавить скорость. Немного погодя он успокоился, а когда дорогу им загородил упрямый «пежо», дававший не больше полутора сотен километров в час, Чессеру показалось, что они не едут, а ползут по шоссе.
В Антверпен они приехали в первом часу дня. Сначала завернули на Кастельплейнштраат, и Чессер передал брокерам свой предыдущий пакет. Он не торговался. Даже не стал ждать денег, просто велел перечислить плату на его банковский счет. Сумма обещала быть небольшой, и Чессер ощущал легкое беспокойство. Потом они отправились на Хопландштраат, к Вильденштейну. Марен снова решила подождать в машине.
Пока Вильденштейн доставал из сейфа камень, Чессер пытался прочесть его мысли. Но лицо Вильденштейна оставалось непроницаемым. С таким же видом он мог залезть в буфет за шоколадкой. Он положил бриллиант под светильник и предложил Чессеру воспользоваться лупой. Чессер оценил профессиональный жест как обнадеживающий и удивился, что у него не дрожат руки.
Чессер посмотрел в лупу – и едва не ослеп. Он никогда не видел такого сияния. Малейшее движение заставляло камень вспыхивать всеми цветами радуги. На самом деле он был бесцветен. Чистейшей воды, как самые лучшие алмазы. Он был огранен под овал, и Чессер увидел, что размер и расположение граней идеально гармонируют с глубиной. Нижняя часть камня была выполнена с неменьшим мастерством. Чессер медленно повернул бриллиант и осмотрел наиболее выступающие углы – ошибки гранения встречаются на них особенно часто. Но вершины были ровные и симметричные, Вильденштейн недаром заслужил репутацию мастера.
– Красивая работа, – похвалил Чессер, прибегнув к профессиональному жаргону гранильщиков и торговцев алмазами.
– Сто семь целых четыре десятых карата, – сказал Вильденштейн.
Чессер продолжал осматривать бриллиант, надеясь, что не заметит дефектов. Их не было.
– Выглядит безупречным, – произнес Чессер.
