муслином, она стояла в профиль. Так в него труднее попасть.
Теперь Чессер понял: то, что он слышал, было звуком выстрела из пистолета с глушителем. Пуля вошла в пышные формы манекена рядом с предыдущими – на уровне сердца. Марен быстро прицелилась и нажала курок. Отверстие, проделанное пулей, отстояло от остальных не больше, чем на полдюйма. Она остановилась, чтобы перезарядить. Чессер никогда раньше не видел женщину, стреляющую из пистолета. Разве только в кино. Но в жизни – никогда. В этом есть что-то гибельно привлекательное. Он спросил:
– Где ты научилась так стрелять?
– Жан-Марк научил.
– А-а.
Она вынула пустую обойму, взяла новую, вставила ее и послала патрон в патронник так, будто она всю жизнь этим занималась.
– С бедра я стреляю хуже, – сказала она, – не так метко. Она повернулась и продемонстрировала, вогнав без остановок всю обойму в грудь манекену. Отверстия от пуль были на расстоянии не больше шести дюймов друг от друга.
– Видишь, – сказала она со вздохом, – не получается кучно.
– Неплохо, – сказал он и подумал: «Господи! Она же смертельно опасна!»
– Для этого нужен навык. Мы оба должны тренироваться.
– Зачем?
– Я купила тебе маузер. Точно такой же, как мой.
Она показала на пистолет, лежавший неподалеку на ящике. Тоже с глушителем. Рядом стояло несколько коробок с патронами, небольшая жестянка со смазочным маслом и какие-то специальные щеточки. Так вот зачем она ходила в магазин. За оружием.
Она сказала:
– Раньше у меня была беретта 380-го калибра, пока Жан-Марк не подарил мне маузер. Жан-Марк говорил, что маузер калибра девять миллиметров может остановить все что угодно.
– Что значит остановить?
– Убить.
Она сказала, почти не разжимая губ, и слово это настолько не вязалось с ней, что Чессер не мог не рассмеяться.
– Оружие нам не понадобится, – сказал он ей.
– Откуда ты знаешь?
– До этого дело не дойдет.
– А если они вооружены?
– Кто – они?
Она пожала плечами:
– Неважно, кто.
– Самый надежный способ уберечься от пули – вообще не иметь оружия.
– Это глупо, – заявила она, перезаряжая обойму.
– Если у тебя есть оружие, они могут выстрелить, подумав, что ты собираешься стрелять. А если у тебя нет оружия…
– Они все равно могут выстрелить, – сказала она.
– Никогда.
– Могут, могут.
– Даже английская полиция не носит оружия. Наверно, ©то не так уж глупо.
– Раньше не носили, а теперь иногда носят.
Она была права. Чессер вспомнил, что где-то читал об этом. Теперь полицейским в некоторых случаях разрешалось иметь при себе оружие.
– Знаешь, почему они решили вооружиться? – спросила Марен.
Чессер спросил: «Почему»? Он знал, что она все равно скажет.
– Чтобы иногда, для разнообразия, иметь возможность отстреливаться, – ответила она, весьма довольная собой. Теперь, когда последнее слово осталось за ней, она взяла маузер Чессера за ствол и протянула ему. Он взял и едва не уронил оружие.
Держать маузер в руках было неприятно, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы сжать пальцы.
Она сделала знак рукой в сторону манекена, предлагая Чессеру прицелиться.
Он встал не так, как надо – повернувшись к манекену всем телом, потом поднял маузер и спустил курок. Пуля даже не попала в манекен – лязгнула о гранитную стену подвала и срикошетила несколько раз, заставив их пригнуться. – Ты дергаешь, – сказала она.
Чессер был удивлен, что промахнулся. Ведь Марен проделывала это с легкостью.
