– Как странно, – наконец заявила она.
– О чем вы? – спросила Марен, и глаза ее заблестели. Она чувствовала, что Милдред имеет в виду какие-то парапсихологические явления.
– У вас удивительная аура, – сказала Милдред, обращаясь к Чессеру.
Чессер глянул вниз, ожидая увидеть расстегнутую ширинку.
– Она грязно-красного цвета, – сообщила Милдред. – Его нимбы, хало и даже сияние.
– Особенно сияние, – согласился Чессер. Милдред хмыкнула, отвела взгляд и сказала:
– Вам, наверно, очень стыдно.
– Хотела бы я видеть это, – сказала Марен с искренней завистью.
– Что – это? – спросил Чессер.
– Твою ауру, дорогой, – ответила Марен таким тоном, как будто имела дело с идиотом. Немного раздраженно она стала объяснять ему, что каждое человеческое тело испускает цветовое излучение, но видеть его могут только те, кто наделен экстрасенсорными способностями.
– Это не что иное, как нематериальный эфир, – сообщила Милдред.
– А-а, – протянул Чессер, глядя на ее губы.
– Выход внутренней энергии, – добавила Милдред и допила свой джин.
– Цвет ауры зависит от характера человека, – сказала Марен. – Правильно я объясняю, Милдред?
– Ах, – воскликнула Милдред, прижимая к щекам свои короткие, толстые пальцы. – Даже аура кармы грязно-красного цвета. – Она продолжала разглядывать Чессера.
– Никогда не видела ничего подобного, разве что у одного епископа из Кардиффа. Но даже у него это было выражено не так сильно. Гораздо слабее.
– По крайней мере, она не зеленая, – сказала Марен, благодарная и за это.
– А что такого удивительного в грязно-красном цвете? – спросил Чессер.
Милдред прищурилась и посмотрела на него.
– У него есть склонность к душевным болезням, – таков был ее диагноз.
Чессер подумал, что это похоже на безжалостный отзыв об его умственных способностях.
– Моя аура лиловая, – с гордостью сообщила Марен. Милдред бросила на нее быстрый взгляд.
– Сейчас там много розового, дорогуша, – сказала она и снова принялась разглядывать Чессера.
– И что означает твой цвет?
– Духовность, – ответила Марен.
– А розовый говорит о нежных чувствах, – сладко улыбаясь, проговорила Милдред.
– А как насчет меня, – спросил Чессер, – такого паршивого, грязно-красного? Я грязно-красный – и все. Что мне теперь делать?
– Ты в самом деле такой, милый, – сказала Марен, – Ауры не лгут. Но стыдиться этого не стоит.
– Я ничего не стыжусь. Что означает грязно-красный?
– Это значит, что ты очень сексуальный, – призналась Марен.
Милдред хмыкнула:
– Это еще очень мягко сказано.
Чессер успокоился. Может, и вправду в этих аурах что-то такое есть. Он представил себе, как было бы забавно видеть настоящие цвета людей. Разноцветные люди. Он поинтересовался:
– На какое расстояние от человека распространяется его аура?
– По-разному, – ответила Марен, потому что не знала точного ответа. Милдред сказала:
– От шести до двенадцати дюймов. У всех, кроме тех, кто скоро отойдет в мир иной. Я как раз недавно встретила в автобусе молодого парня. На вид – в самом расцвете сил. Но едва я на него взглянула, поняла: он не жилец на этом свете. У него почти совсем не было ауры. Наверно, один из этих, наркоманов. Сжигают себя, вот так.
Все время пока она говорила, она не сводила глаз с Чессера, который постепенно стал к этому привыкать. Вдруг она спокойным голосом объявила:
– Тут кто-то есть. Чессер оглянулся. Марен спросила, кто это.
– Я пока не знаю, – сказала Милдред.
– Может, это Жан-Марк? – с энтузиазмом отозвалась Марен.
– Боже! – воскликнула Милдред и пояснила, обращаясь к Чессеру: – Он вами недоволен. Чессер нервно рассмеялся.
– Спросите Жана-Марка, где он пропадал? – попросила Марен. – И скажите ему, что я не вынесу, если он только подразнит меня и уйдет, не сказав ни слова.
– Это не Жан-Марк, дорогуша, – сказала Милдред.
