поверить. Прежде чем вернуться к машине, он долгим взглядом осмотрел место, где были алмазы.
– Их нет, – сказал он. – Пусто.
– Я вижу.
– Но кто? Кто мог их забрать?
Она пожала плечами.
– Может, теперь где-то в Англии появился самый дорогой в мире участок дороги.
– Ты думаешь, кто-то по ошибке принял их за обычный гравий?
– Я сказала «может быть».
Это была грустная догадка и не очень правдоподобная. Карьер не использовался и находился в стороне от дороги, вот почему Чессер и выбрал его. Он крепко сжал руки.
– Есть лучшее объяснение? – спросила Марен.
– Нет.
– Если подумать, это все довольно забавно…
Она замолчала под его взглядом. Он разжал пальцы и посмотрел на те несколько алмазов, которые подобрал.
– Я не вру.
Она согласилась и предложила:
– Давай забудем об этом и будем помнить о нас. – Она наклонилась и мягко, умиротворяюще поцеловала его в щеку.
Это немного помогло. Чессер сказал:
– Я думаю, нам лучше сбежать.
– Ото всех, – ответила Марен с прежним энтузиазмом. Он положил алмазы в карман рубашки, чтобы сохранить их на память. Но по дороге в аэропорт Биггин Хил он по одному выбрасывал их в окно через каждые несколько миль. Пока не осталось ни единого.
ГЛАВА 22
Желто-серебристый «Фоккер-28» приземлился прямо на первую полосу. Почти все, кто был в аэропорту в Ницце, обратили на него внимание: обычно дорогие частные самолеты привозят людей, на которых стоит посмотреть.
Марен и Чессер сошли на землю, и пока они шли через многолюдный зал к ожидавшему их темно-синему «мерседесу», многие спрашивали, кто они такие. Некоторые их знали.
Лимузин отвез их в Канн, на яхту Марен, причалившую в новом порту для прогулочных судов. Из всех кораблей, стоявших там, ее яхта была самой заметной. Она была новейшей конструкции, почти двести футов в длину, черная как смоль. Все металлические детали на ней были выполнены из полированного хрома, а не из меди, как обычно. На корме написано имя, которое дала ей Марен. «После жизни». Ниже было написано: «Панама», где по совету поверенных Жана-Марка было зарегистрировано судно, чтобы не платить большие налоги. «После жизни» имела крейсерскую скорость пятнадцать узлов, дальность автономного плавания восемь тысяч миль, двенадцать роскошных кают и экипаж из двадцати двух человек. Капитан яхты, рыжебородый англичанин, утверждал, что поддерживать судно в хорошем состоянии можно только плавая на нем – теория, которая оправдывает продолжительные рейсы по теплым морям вне зависимости от того, находится владелец на борту, или нет. Чаще его там не бывает. Капитан и команда наслаждались такими радостями жизни, которые им были явно не по средствам, и никак не желали расставаться с такой службой.
Когда Марен всходила на борт, к ней были прикованы взоры всех, кто только мог ее видеть. Выходя из лимузина, она продемонстрировала свои стройные ноги во всю их длину и с видом великосветской дамы поднялась по трапу. Она сразу же потребовала, чтобы капитан уделил ей полчаса для переговоров с глазу на глаз. Чтобы обсудить маршрут. Потом она и Чессер переоделись и отправились на берег.
Сначала они пили в «Карлтоне», на террасе. Столик, за которым они сидели, был расположен так, что их невозможно было не заметить. К ним подходило множество знакомых. Обязательные поцелуи, приветствия. Марен была необычайно оживлена и щебетала без умолку. Внешне и она, и Чессер казались безмятежно счастливы – идеальные любовники, живущие идеальной жизнью. Конечно, их спрашивали, где они были, где остановились и куда теперь направляются.
Из «Карлтона» они перебрались в «Вуаль на ветру», чтобы там роскошно поужинать. Там снова были встречи, поцелуи, И снова те же вопросы.
Но ответы не всегда были те же.
После обеда они, обнявшись, прогуливались по улице, и многие из тех, кто сидел на открытых верандах в кафе, узнавали их: это были знакомые по прошлым сезонам или по другим престижным местам.
Когда они прошли самую оживленную часть бульвара, они сделали знак следовавшему за ними лимузину, и их отвезли на танцы в кабаре под названием «Виски и кордебалет». Марен держалась необыкновенно развязно. Ее рот почти не закрывался, как будто она все время кричала. Ее длинные волосы мотались из стороны в сторону в такт музыке. Она скакала, как дикарка. Ее тело внезапно сжималось и расслаблялось, она что-то хватала и отталкивала. Движения Чессера были сдержанны и пристойны, тогда как в шаге от него Марен старалась перещеголять всех очаровательных сексуальных танцовщиц, то вытягиваясь в порыве безумной страсти, то резко двигая бедрами так, будто перед ней было множество невидимых фаллических мишеней.
В «Виски» было полно народу, но красота Марен раздвигала толпу, по праву требуя максимального внимания к себе.
Их поведение в тот вечер было более чем странным для людей, скрывающихся от погони. Им надлежало вести себя как можно незаметнее. Они же, наоборот, открыто появились на каннской сцене и как можно громче заявили о своем присутствии. Казалось, они нарочно заявляли всем, кто их ищет: «Вот они,
