– Она же спрашивала твое мнение.
– Нет, она только так говорила, а на самом деле оно ей не нужно.
– Хорошо, но если бы она спросила, что бы ты сказала?
– Ты испытываешь меня.
– Вовсе нет.
– Ты просто хочешь узнать, как я отношусь к аборту.
– Или к ребенку.
– Давай играть в трик-трак, – предложила Марен.
– Ты изворачиваешься.
– Как ты можешь оттуда видеть, – ухмыльнулась она, нимало не смутившись.
С минуту они смотрели друг другу прямо в глаза.
– Давай играть, – сделала выбор она.
Чессер достал доску, а она в это время скинула одежду. Она не разделась до конца, пока он не отвернулся.
– Твоя аура видна. – Сказал он ей.
– Ты видишь?
– Ага. Очень ярко.
– И какого же она цвета?
– Красного, как ад.
– Неправда, она бледно-лиловая, – смущенно сказала она.
– Только не сегодня, – сказал он, подходя.
– Трик-трак, – напомнила Марен и стала устанавливать белые и красные кружки на доску, которую он поставил на кровать. – Сколько я тебе должна? – спросила она.
– Три миллиона.
– Я думала, больше.
– Нет, не больше. Ровно три миллиона.
– Давай сыграем на все. Он покачал головой.
– Нет. Миллион – это предел.
– Думаешь, я не заплачу?
– Ты заплатила Мэсси ту тысячу, которую проиграла в бридж?
– Нет, – призналась она.
– Ты обманщица.
– Зато не извращенка.
– Кто это извращенец?
– Старикашка Мэсси.
– Ну и какой же v него предмет?
– Деньги.
– Я имел в виду в сексуальном плане.
– Именно об этом я и говорю.
– Деньги?
Вместо объяснений Марен кинула один из кубиков. Выпало одно очко. Она тут же схватила кубик.
– Это не в счет, – заявила сна и сразу же бросила снова. На этот раз выпало шесть.
Чессер не стал спорить. Он по-прежнему думал о Мэсси, представляя себе старого миллиардера, зашедшего настолько далеко, чтобы использовать жесткий, тугой рулон тысячных купюр в качестве суррогата.
К тому времени Марен уже успела сделать два хода подряд. Чессер дал ей фору. Они сыграли две партии по пятьсот долларов. Чессер выиграл одну и дал ей выиграть другую.
Потом она погасила свет.
Стало слишком темно.
– Я не вижу твоей ауры, – сказал Чессер. Он включил ночник у кровати. Чересчур ярко. Пришлось накрыть абажур полотенцем.
Он сразу же понял, что Марен настроена агрессивно. Она заявляла об этом пальцами и губами. Оба были поглощены друг другом – пока не заметили, как громко и нестройно им вторят ржавые кроватные пружины.
