– Минуточку-минуточку! – воскликнула Фэнси. Она бросила наушники на кровать.
– Это мое, – сказала Эйвери, стаскивая блузку с вешалки. – И эта юбка. И это. – Она сняла ремешок с крючка.
Не найдя более ничего в шкафу, она направилась к туалетному столику Фэнси, который был завален обертками от конфет, фольгой от жвачки, флаконами духов и таким количеством косметики, что хватило бы на целый магазин.
Эйвери подняла крышку лакированной шкатулки и стала рыться в серьгах, браслетах, бусах и кольцах. Она нашла серебряные серьги, отсутствие которых обнаружила в Хьюстоне, браслет, часы.
Это были недорогие часы, так, бижутерия, но их ей купил Тейт. Они бродили по универмагу во время перерыва предвыборной поездки. Она увидела часы, заметила, как красив у них браслет в форме аллигатора, и Тейт заплатил за них.
Эйвери дорожила ими потому, что он купил их для нее, а не для Кэрол. Сегодня утром она обнаружила, что они пропали из ее шкатулки. Оттого-то ей и пришлось прервать совещание в поисках Тейта. Поскольку он сам отказался посоветовать ей, как быть с клептоманией Фэнси, она взяла дело в свои руки.
– Ты мерзкая воровка, Фэнси.
– Я не знаю, как все эти вещи попали в мою комнату, – сказала Фэнси надменно.
– Ты мерзкая лгунья!
– Может быть, Мона…
– Фэнси! – закричала Эйвери. – Ты уже неделями тащишь мои вещи. Я знаю это. Не отрицай. Ты оставляешь следы.
Фэнси взглянула на обертку от жвачки, которая сейчас лежала на кровати:
– Ты скажешь дяде Тейту?
– Ты хочешь, чтобы я это сделала?
– Нет, конечно. – Она шлепнулась на кровать и стала изо всех сил трясти пузырек с лаком. – Делай что хочешь, только выйди из моей комнаты.
Эйвери уже собиралась уйти, но передумала. Она вернулась и села на кровать, сняла серебряные серьги, положила их в ладонь Фэнси и накрыла своей рукой.
– Возьми их себе. Я отдала бы их тебе, если бы ты попросила.
Фэнси отшвырнула серьги:
– Я не нуждаюсь в твоей чертовой благотворительности. – Ее красивые голубые глаза стали уродливыми от ненависти. – Кто ты такая, чтобы отдавать мне свои обноски? Мне не нужны твои серьги и ничего другого от тебя.
Эйвери выдержала атаку.
– Я верю тебе. Тебе не нужны ни серьги, ни все это. – Она кивнула на свои вещи, которые лежали рядом. – Ты хотела, чтобы тебя поймали.
Фэнси хмыкнула:
– Ты слишком долго была на солнце, тетя Кэрол. Солнце вредно для твоего прооперированного лица. Оно может растаять.
– Тебе не удастся меня оскорбить, – сказала Эйвери мягко. – Ты не сможешь, потому что я тебя понимаю.
Фэнси угрюмо взглянула на нее:
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе нужно мое внимание. Ты получала его, воруя у меня. Так же как ты добивалась внимания родителей, делая то, что они бы не одобрили.
– Трахаясь с Эдди?
– Трахаясь с Эдди.
Фэнси была озадачена тем спокойствием, с которым Эйвери повторила ее дерзкие слова. Однако она быстро пришла в себя.
– Ты, небось, чуть не лопнула, когда увидела, как я выходила из его номера в отеле. Ты не знала, что я в Хьюстоне?
– Он слишком стар для тебя.
– Мы так не считаем.
– Он пригласил тебя в Хьюстон?
– Может, да, а может быть, и нет. – Она брызнула фиксатор на лак на ногтях и пошевелила ими, наслаждаясь своей работой.
Соскочив с постели, она направилась к ящику и вытащила бикини. Затем стянула с себя ночную рубашку. Ее тело было покрыто царапинами и ссадинами. Ее крепенькие ягодицы были все исполосованы. Эйвери отвернулась, ей стало нехорошо.
– У меня еще никогда не было такого любовника, как Эдди, – задумчиво проговорила Фэнси, натягивая трусики.
– Да? И какой же он любовник?
