Несколько секунд Эйвери тупо смотрела на закрытые двери лифта, потом взглянула на дверь, из которой вышла Фэнси, хотя уже догадалась, чей это номер.
Тейт ошибся относительно своего лучшего друга. Эдди был вовсе не щепетилен, как полагал Тейт. И не так умен.
27
Из Хьюстона они отправились в Вако, из Вако – в Эль-Пасо, где Тейт был бесспорным фаворитом избирателей – испанцев. Ратледжей принимали, как королевскую чету. В аэропорту Эйвери вручили огромный букет цветов.
– Senora Ruthledge, como esta? – спросил один из встречающих.
– Muy bien, gracias. Y usted? Como se llama?
Улыбка, которой она отвечала на сердечное приветствие, исчезла, когда она обернулась и взглянула на Тейта.
– Где ты научилась испанскому?
Несколько мгновений Эйвери не могла придумать правдоподобного объяснения ни на одном языке. Она немного учила испанский в колледже и по-прежнему могла на нем изъясняться. Тейт говорил свободно. Ей и в голову не приходило узнать, говорила ли на нем Кэрол.
– Я… я хотела тебя удивить.
– Я и удивлен.
– Голоса испанцев так важны, – продолжала она, – и я подумала, что было бы неплохо, если бы я могла сказать несколько фраз, поэтому тайком его учила.
Это был редкий случай, когда Эйвери была рада тому, что рядом люди. Иначе Тейт мог поинтересоваться подробностями о том, как и когда она учила испанский. Слава Богу, их разговора никто не слышал. Тейт был единственным, кому она могла полностью доверять.
То, что она находилась во время путешествия рядом с Джеком, Эдди и еще несколькими добровольными помощниками, не дало ей никаких ключей к разгадке того, кто был сообщником Кэрол.
Осторожно задаваемые вопросы проясняли мало. Однажды, с совершенно невинным видом она спросила Джека, как ему удалось попасть в больницу в ту ночь, когда к ней вернулось сознание. Он посмотрел на нее непонимающе.
– О чем это ты?
– Не обращай внимания. Иногда я путаюсь в последовательности событий.
Он был или ни при чем, или хладнокровно лгал. Она попробовала ту же уловку на Эдди. Он сказал:
– Я не член семьи. Что мне было делать в больнице?
«Угрожать жизни Тейта», – хотелось ответить ей.
Этого она сказать не могла, поэтому пробормотала что-то насчет того, что была не в себе, и оставила все как есть, ничего не добившись этими попытками.
Обнаружить мотив ей тоже не удалось. Даже если порой Тейт не соглашался в чем-то со своими советниками и доверенными лицами, все они казались преданными ему и вроде бы от души желали его победы на выборах.
Один бизнесмен предложил им во время кампании пользоваться его личным самолетом. Когда они летели из Эль-Пасо в Одессу, где Тейт должен был выступить перед нефтяниками, его команда решила выяснить с ним некоторые проблемы.
– Хотя бы поговори с ними, Тейт, – пытался убедить его Эдди. – Тебе же не трудно выслушать их соображения.
– Мне они не понравятся.
Споры о том, пользоваться ли услугами профессионалов при разработке стратегии кампании, возникали все чаще. За несколько недель до этого Эдди предложил обратиться за помощью к фирме, занимающейся связями с общественностью, которая работала с кандидатами на выборные должности. Тейт был категорически против этой идеи и не изменил своего мнения.
– Откуда ты знаешь, что тебе не понравится, если ты их еще не слышал? – спросил Джек.
– Если избиратели не захотят голосовать за меня, каков я есть…
– Избиратели, избиратели, – насмешливо повторил Эдди. – Твои избиратели не отличают туши от Буша. Более того, и не хотят отличать. Они ленивы и апатичны. Они хотят, чтобы кто-то сказал им, за кого голосовать. Они хотят, чтобы им это вбили в их умишки, лишь бы им не надо было принимать собственное решение.
– Ты выказываешь непоколебимую веру в американский народ, Эдди.
– Я, в отличие от тебя, не идеалист, Тейт.
– Слава Богу, я – идеалист. Все-таки лучше, чем циник. Я верю в то, что людям это действительно важно! – закричал Тейт. – Им интересна моя программа. Они идут на открытый разговор. Я хочу довести программу до избирателей, не пропуская свою речь через фильтры, установленные специалистами по связям с общественностью.
– Ну ладно, ладно. – Эдди помахал рукой. – Раз это такая больная тема, давай оставим ее и поговорим об испанцах.
– А с ними что?
– В следующий раз, когда ты будешь перед ними выступать, не напирай на то, что они должны влиться
