Глава 2
Она уже забыла, каким жарким бывает на озере солнце. На этом самом причале они с Фрэнни когда-то проводили немало счастливых часов, лежа в купальниках на расстеленных пляжных полотенцах. Время от времени они намазывали друг друга щедрым слоем специального масла для загара. А уж как они хохотали! Как обсуждали романтические приключения своих одноклассниц, придирчиво оценивая их кавалеров!
Жизнь представлялась им сплошным праздником. Провинциальный быт вовсе не казался скучным. Очевидно, в один прекрасный день Санни просто-напросто переросла родной городок, и он стал ей тесен, как подростковая курточка. Теперь ее уже никто бы не назвал провинциалкой, она стала настоящей горожанкой, жительницей большого города. Хотя по сравнению с другими крупными городами Новый Орлеан, наверное, выглядел немного провинциальным, но в нем не осталось и следа того безмятежного спокойствия, которое и поныне царило на улицах Латам-Грина.
За три года Санни забыла, что такое настоящая тишина, и теперь, внезапно вырвавшись на несколько дней из вечной суеты, шума и гама оживленных городских улиц, она наслаждалась покоем и одиночеством, лежа на причале неподалеку от принадлежавшего ее семье небольшого домика на озере. Она с удовольствием подставляла тело горячим солнечным лучам, чувствуя, как каждая клеточка впитывает благодатный жар небесного светила.
Большинству людей такая парилка пришлась бы не по вкусу, а вот Санни обожала ее. Солнечный жар обволакивал с головы до ног, медленно погружая в сладостную негу, почти в оцепенение.
С озера дул слабый ветерок, шелестя в кронах больших кипарисов на берегу. У горизонта громоздились белоснежные облака, от которых не приходилось ждать настоящего дождя. Водная гладь озера застыла в сонной неподвижности, и лишь у причала едва слышно шелестели медленные волны. В знойном воздухе звенели кузнечики, радостно жужжали пчелы, перелетавшие с цветка на цветок, шуршали большими прозрачными крыльями перламутрово-зеленые стрекозы. Звуки насекомых и ритмичное пошлепывание воды у причала оказали на Санни гипнотическое воздействие – незаметно для себя она задремала.
– Пожалуй, храбрости вам не занимать! Санни подскочила на своем пляжном полотенце, придерживая обеими руками лифчик купальника-бикини. Сердце бешено колотилось где-то в горле, перед глазами плыли черные и желтые круги. Стремительное перемещение из положения лежа в положение сидя на несколько секунд лишило ее зрения. Придя наконец в себя, она тихо чертыхнулась.
У причала стояла небольшая рыбачья лодка, которую аккуратно привязывал к одной из свай Тай Бьюмонт.
– Вы до смерти напугали меня, мистер Бьюмонт!
– Извините! – улыбнулся тот без тени раскаяния. – Вы задремали, должно быть?
– Похоже, что так…
– Разве вы не слышали звук моего мотора?
– Наверное, я приняла его за гудение жука…
– Жука?
– Или стрекозы…
Он внимательно посмотрел на нее и спросил:
– Сколько вы уже пробыли на солнце?
– Не волнуйтесь, со мной все в порядке, – сказала Санни, не скрывая недовольного вздоха.
Теперь она уже не могла снова лечь на полотенце. Даже сидя, она испытывала определенный дискомфорт, поскольку была вынуждена смотреть на Бьюмонта снизу вверх. Завязывать бретельки лифчика на шее ей тоже не хотелось. Впрочем, он был достаточно эластичным, чтобы держаться и без того. Санни не хотелось доставить Бьюмонту удовольствие видеть ее смущенной. Примись она суетливо завязывать бретельки лифчика, это придало бы ей сходство со старой девой, несказанно взволнованной присутствием рядом с собой мужчины.
Бьюмонт небрежно уселся рядом с ней на деревянном причале.
– Не хотите ли присесть? – язвительно спросила Санни, намекая на то, что не худо было бы спросить на это разрешения.
– Да, спасибо, – весело улыбнулся Тай, не замечая иронии.
На нем были зеркальные солнцезащитные очки, и Санни, чтобы не смотреть на свое отражение в них и не думать, какую именно часть ее практически обнаженного тела он сейчас рассматривает, сняла собственные солнечные очки и стала протирать стекла краешком пляжного полотенца.
– Что вы здесь делаете? – сухо спросила она.
– Да вот ловил рыбу и вдруг увидел на берегу вашу полуобнаженную фигуру, распростертую на причале. Именно это я и имел в виду, когда сказал, что храбрости вам не занимать. Какой-нибудь негодяй или извращенец, окажись он сейчас где-то поблизости, мог бы напасть на вас и сделать что угодно – вы ведь совершенно одна здесь, и защитить вас некому.
– Я загораю почти всю свою сознательную жизнь на этом причале, и никто еще не осмелился напасть на меня или хотя бы просто потревожить мой покой. Собственно, с озера мой причал даже не виден. Чтобы разглядеть его, надо зайти в бухту. К тому же, насколько мне известно, в Латам-Грине никогда не было настоящих негодяев или извращенцев… по крайней мере до сих пор.
Его смех был заразительным и каким-то очень естественным.
– Я признался в том, что ваше полуобнаженное тело меня заинтересовало, но это вовсе не значит, что я собираюсь делать что-то извращенное… если только вы сами не захотите.
Санни не могла видеть его глаз за стеклами темных очков, но была совершенно уверена, что в этот момент он озорно подмигнул ей. Фыркнув, она принялась поспешно собирать в большую полотняную пляжную сумку вещи – книжку в мягкой обложке, транзисторный радиоприемник, козырек от солнца… Секунду поколебавшись, решила оставить свое пляжное полотенце на причале до вечера. Гордо распрямив плечи, она двинулась с причала.
