– Нет. Там еще опаснее, чем здесь. Макензи довольно близко подобрался к ним.
Он провел рукой по волосам. Лунный свет посеребрил его лицо.
– Я отвезу вас к моей матери, – сказал Зак.
Она удивленно выдохнула:
– К твоей матери?
– Да.
– Я не знала… то есть я думала, что она умерла. Ты никогда не говорил о ней.
– Мы почти не разговаривали перед твоим отъездом. Моя мать жива, но я видел ее последний раз, когда мне было четырнадцать. – Он взглянул на Дебору. – Сейчас нет времени, потом я все объясню. Через пару дней я за вами приеду. Скажи кузине, чтобы была готова.
– Она не поедет.
– Почему?
– Точно не знаю, но это связано с нашим пленом. Хоть ты ее и не обижал, но она считает тебя таким же, как остальные команчи.
– Придется тебе поехать одной.
– Я не могу оставить Джудит.
– Проклятие, Дебора, – вскрикнул он, – пойми, тебе грозит опасность.
– Зак, что случилось, почему ты так нервничаешь? Объясни толком.
Он подвел ее к широкой постели и сел так, чтобы видеть ее лицо. Без шляпы, одетый в черную рубашку, брюки и мокасины до колен, он был почти неразличим в темноте.
Он взял ее руки в свои и заглянул в лицо:
– Поверенный дона Франсиско, может, и разбирается в законах, но он здорово разозлил Даймонда, и теперь без стрельбы дело не обойдется.
– А ты? Все еще собираешься драться на стороне Даймонда?
– Сейчас – да. Я же сказал тебе: это единственный способ быть в курсе того, что затевает Даймонд.
– Я постараюсь этого не забыть, когда ты откроешь стрельбу.
– Не надо, – резко произнес он.
Она вспомнила, как он говорил это на языке команчей: «Keta».
Он медленно поднялся, а когда она отпрянула, вздрогнул.
– Не может быть, чтобы ты все еще боялась меня.
– Но я не понимаю твоих истинных намерений. Ты исчезаешь, а потом крадучись появляешься в ночи, словно вор, и советуешь мне уехать. Что я после этого должна думать?
– Но если я появлюсь здесь днем, дон Франсиско изрешетит меня пулями. Единственное, что я хочу, это уберечь тебя от опасности. Иначе не пришел бы сюда.
Дебора пожала плечами, чтобы скрыть пронзившую ее боль:
– Сама не знаю, почему позволяю тебе так обращаться со мной.
Он отступил на шаг:
– Мне лучше уйти и не беспокоиться о тебе.
– Ты прав, – с притворным спокойствием ответила она, хотя на сердце кошки скребли.
Он снова шагнул к кровати и схватил ее за руки:
– Ты сводишь меня с ума своей холодностью. Твой язык говорит одно, а глаза – совершенно другое.
– Что же говорят мои глаза? Что ты не до конца искренен со мной?
– Проклятие.
Он снова поцеловал ее, но на этот раз в его поцелуе не было нежности, скорее грубость. Он весь напрягся. Дебора прильнула к нему, радуясь, что он дрожит от страсти. Ведь это он всегда доводил ее до неистовства. Наконец-то справедливость восторжествовала.
– Ты сводишь меня с ума, – едва слышно произнес он, теребя пальцем ее сосок.
Дебора тоже утратила над собой контроль. Останься у нее хоть капля здравого смысла, она настояла бы на том, чтобы он ушел до того, как кто-нибудь обнаружит его в ее комнате. Ведь это было бы трагедией для обоих.
Но думать об этом сейчас она не могла. Она сгорала от желания, ощущая только его губы и руки. Словно завороженная. Когда она встретила Ястреба, все ее моральные принципы улетучились. Так было в первый раз и во все последующие. Так было и сейчас.
– Нас могут застать врасплох, прекрати, – собрав все силы, произнесла она, наконец, когда он снова стал теребить ее сосок.
– Да-да, я понимаю, – ответил Зак, нетерпеливо расстегивая брюки и целуя ее. Время летело с
