— За покупками?..
Он ухмыльнулся:
— Я так это называю. На самом деле я беру с собой несколько пустых корзин и смотрю, что можно прихватить из съестного. Но только в расчете на несколько дней. На такой жаре все быстро портится.
— Меня поражает обилие дикорастущих овощей и фруктов. Как ты узнаешь, что пригодно в пищу, а что — нет?
— Опытным путем. Некоторые эксперименты закончились для меня плачевно, так что я стараюсь обходиться знакомыми растениями. Или теми, что используют индейцы. У меня был… друг, который многому меня научил, когда я впервые пришел сюда. Ах Тул много раз спасал мне жизнь, не позволяя есть что не следует. Слишком плохо… — Стив внезапно умолк — ведь все это осталось в прошлом. Перехватив взгляд Иден, он пожал плечами в ответ на безмолвный вопрос в ее глазах.
Немного помолчав, он вновь заговорил:
— Перед тем как началась война каст, здесь, в нескольких милях к югу, была банановая плантация. Сейчас она исчезла, но некоторые деревья разрослись и все еще плодоносят. — Стив наклонился и, подняв с пола корзину, вручил ее Иден. — Давай посмотрим, что нам удастся найти, Златовласка.
Когда Иден брала корзину, их руки соприкоснулись, и она вскинула на него густые ресницы — в это мгновение она походила на испуганную лань. Неожиданный прилив нежности сильно взволновал и удивил его. Он этого не хотел. Ему это не требовалось. Она была ранимой, трогательной и прекрасной, и он чувствовал, что все ближе и ближе соскальзывает к опасной черте.
Иден. Ее имя означает красоту, восторг, наслаждение, рай. Да, все это — и Неприятности с большой буквы.
Стив постарался придать своему тону беззаботность:
— Прошу к выходу, миледи.
Нет, он не может позволить себе нечто большее, чем чисто физические отношения. Он не такой глупец, чтобы сближаться с кем-либо. Это было бы слишком опасно.
Глава 8
И снова был кошмар, пришедший в ночи подобно раскатам грома и вспышкам молний. Крики и вопли, пляшущие вспышки огня, сверкающие мечи и мачете — и стремительный наплыв леденящего ужаса.
А потом возникло лицо Колина, бледное и искаженное до неузнаваемости. В тумане сна он простирал к ней руки, умоляя о помощи. А она не могла. Ведь если бы она вышла из спасительной тени мангрового дерева, индейцы увидели бы ее. И она бы умерла, как умирали остальные'— с ужасными криками, в потоках крови… Так много крови было повсюду, что земля стала красной. Она же, затаившись между выступающими из земли корнями дерева, наблюдала, как он умирал.
Не смея пошевелиться, не смея закричать, Иден смотрела на мужа широко раскрытыми от ужаса глазами. Она видела, как сверкнул в свете факелов и горящих палаток смертоносный клинок мачете, оборвавший жизнь Колина. Когда же лезвие с отвратительным звуком рассекло его тело, она наконец-то закрыла глаза, чтобы не видеть смерти. Но она по-прежнему слышала крики и стоны — теперь они будут преследовать ее до конца жизни.
Иден застонала, пытаясь избавиться от ужасающих воплей людей, жаждавших крови. Но все было так реально и так живо, что она никак не могла ускользнуть, не могла убежать, как той ночью, когда спасалась. Шум бойни остался далеко позади, потом наконец совсем затих, а она все бежала, охваченная ужасом, бежала без всякой цели и не разбирая дороги… А когда наконец-то рассвело, она укрылась в полом стволе дерева. Тут ее и нашел Пако.
Она с облегчением взглянула на него, но тут же пронзительно закричала, потому что лицо индейского мальчика внезапно изменилось, превратившись в гротескную маску смерти — рот его широко раскрылся, а вытаращенные глаза, казалось, вращались. И она все кричала и кричала, изливая в этом вопле отчаяние и ужас, которые ей пришлось испытать.
— Иден… Иден, черт возьми, проснись, — раздался чей-то голос, но это не был голос из ночного кошмара.
Схватившись за что-то теплое, она открыла глаза; все ее тело сотрясалось от рыданий.
— Иден, проснись. — Перед ней было лицо Стива. — Это всего лишь сон.
Ее пальцы впились в его плечи, и она прошептала:
— Нет-нет, все это было на самом деле…
Иден сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но пережитый ужас упорно не отпускал — леденил кровь и бросал в дрожь.
— Я хотела помочь, — с трудом выговорила она, борясь с остатками ночного кошмара. — Я хотела, но не могла: они убили бы и меня. О Господи, Колин мертв. Сколько раз я желала, чтобы он умер, а теперь его смерть стала для меня наказанием… Ведь все это — из-за меня.
Горячие слезы заструились по ее щекам, попадая в рот и оставляя вкус соли на губах.
— Это моя вина, — шептала она прерывающимся голосом, — я желала ему смерти, и теперь он мертв…
Стив крепко прижал ее к груди и запустил пальцы в ее волосы.
— Ты не виновата в его смерти, — шептал он, согревая своим дыханием ее обнаженное плечо. — Это была резня. Я тебе говорил. Война каст. Такое случается. «Сей смуту— и спустишь собак войны», — писал Шекспир.
Вот что это такое, Златовласка. Смерть твоего мужа — трагическая случайность. Но ты выжила. Именно это и требовалось от тебя. Ты не сделала ничего дурного, ты ни в чем не виновата.
Блуждая пальцами по его мускулистой груди, она пробормотала:
— Ты не понимаешь. Мы поссорились. Я сказала Колину, что хотела бы, чтобы он умер. Он был таким… Думаю, мне не следует говорить об этом теперь. Он мертв, и это уже не имеет значения.
Стив тихо рассмеялся:
— Дорогая, если бы смерть настигала каждого мужчину, которому женщина пожелала умереть, мир был бы населен одними лишь женщинами. Что же касается Колина… Вероятно, твой муж сам виноват, если ты, разозлившись на него, пожелала ему смерти.
Закрыв глаза, Иден судорожно сглотнула. Возможно, Стив прав. Если бы Колина не убили, она скорее всего никогда не почувствовала бы вины за их последнюю ссору. Но кровавая резня случилась почти сразу после их с мужем яростной стычки. И вот теперь он мертв, и она не может взять обратно свои опрометчивые слова.
Ее снова охватила дрожь, и она покрепче прижалась к Стиву. Он наклонил голову и коснулся горячими губами ее щеки. Потом прошептал на ухо:
— Не плачь, малышка. — Его дыхание шевельнуло выбившийся светлый локон. — О Господи! Похоже, ты совсем замерзла. Словно мокрый мрамор. Давай я обниму тебя покрепче. Вот так. Теплота человеческого тела — лучшее средство от озноба…
Иден постепенно успокаивалась. Ей казалось, что в объятиях Стива она в полной безопасности. Он был такой сильный, уверенный в себе, надежный…
— О, Стив, — тихонько прошептала она, и он еще крепче прижал ее к себе.
Иден чувствовала сильное ровное биение его сердца и повернулась, чтобы поцеловать его в грудь.
— Златовласка…
Стив взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Другой рукой он начал поглаживать Иден по спине. Несколько секунд спустя их губы слились в поцелуе, и почти тотчас же он раздвинул ее ноги и вошел в нее. Сначала он двигался медленно и осторожно, затем все быстрее, и вскоре ее тоже охватило возбуждение, которое с каждым мгновением усиливалось. Стив же увлекал ее все выше и выше к вершинам блаженства, пока она не сжала его в объятиях, затаив дыхание от предвкушения. Возбуждение обострилось до предела, почти до боли — и тогда наконец-то последовало сладостное освобождение. Иден вскрикнула и крепко прижалась к Стиву, он же внезапно застонал и замер в ее объятиях.
Вскоре они уснули, а когда Иден проснулась, было уже светло. К счастью, на сей раз не сны послужили причиной ее пробуждения, а приятная тяжесть Стива, все еще лежавшего на ней. Она выбралась из-под него и улыбнулась, когда он, так и не проснувшись, вытянулся на матрасе. Бледный свет рассвета едва
