– Что ж, будем говорить начистоту. В Сент-Луисе на служебной лестнице я занимал одну из низших ступенек, а перспектив роста не было никаких.
Она понимающе кивнула:
– Остается только удивляться, почему мы не встречались раньше.
– А разве такая возможность существовала?
– Я частенько наведывалась в зал судебных заседаний. Мой покойный муж был членом городского совета.
– Знаю.
– Вы лично знали его?
– Встречались несколько раз.
Вернувшись за свой стол, он сел в рабочее кожаное кресло и надел очки. При этом лицо его нисколько не утратило своей привлекательности. У Кари не вызывало никаких сомнений то, что этот человек далеко пойдет, если решит остаться на стезе служения обществу. Хорошие внешние данные в таком деле не помеха. Скорее наоборот…
В нем было под два метра роста. Отлично скроенный пепельно-серый костюм не скрывал поджарого, мускулистого тела. Его движения были уверенны и изящны, волосы безупречно подстрижены, и все же в прокурорской прическе оставалось что-то от мальчишеской взъерошенности – именно то, что большинству женщин так нравится в мужчине. Его волосы были темно-каштановыми, отдельные пряди – с красноватым отливом.
Высокий лоб Хантера Макки говорил о недюжинном уме. Густые брови изгибались дугами над глазами, которые были ни серыми, ни зелеными, а какого-то другого, глубокого цвета, напоминающего старый мох на древесном стволе. Высокие скулы расходились в стороны от аристократического носа. Очертания губ отличались изяществом и совершенством, причем нижняя была чуть полновата, что должно было свидетельствовать о его чувственности. Рот был широк. Кари представила себе, как он улыбается. Воображаемая улыбка получилась весьма сексуальной.
Несколько секунд он молча смотрел на нее из-за своего стола, а потом тихо произнес:
– Весьма сожалею по поводу случившегося с вашим мужем.
– Благодарю вас. – «Неужели он вызвал меня лишь за этим? – удивилась она про себя. – Соболезнования мог бы выразить и по телефону».
Все то, что Макки говорил сейчас, за последние месяцы она слышала уже сотни раз, и все же за его словами скрывалось нечто необычное, какая-то напряженность. Внезапно ей пришло в голову, что он сожалеет не только по поводу гибели Томаса. Ей стало крайне неуютно под его пронзительным взором. Казалось, он внимательно следит за ее реакцией на каждое его слово.
– Я не раз наблюдал за вами по телевизору, – обронил он словно невзначай. Однако у нее сложилось впечатление, что эта реплика была тщательно продумана. Кари всерьез сомневалась, что мистер Макки хоть раз в жизни сказал то, что первым пришло ему в голову.
– Это все равно что сказать: «Я наблюдал за вашим ребенком». Ну и какова же ваша оценка того, что вы видели?
Макки застенчиво улыбнулся. Кари оказалась права: улыбающийся он был красив и чертовски сексуален. Насколько она могла припомнить, исполняющий обязанности прокурора до сих пор ходил в холостяках. Должно быть, не менее десятка молодых особ прекрасного пола мечтали исправить это упущение.
– Раньше я обычно выключал телевизор сразу же после основных новостей. – Отведя глаза в сторону, он без видимой причины выдвинул и задвинул обратно верхний ящик письменного стола. – Но в последнее время стал специально смотреть ваш раздел – новости культуры. Сюжеты бесподобны. Отличная работа.
– Спасибо, – сдержанно кивнула она, в то же время широко улыбнувшись.
– Ваши слова всегда бьют точно в цель, ну а сами вы… очень красивы. – Последние слова были произнесены очень тихо, после почти незаметной паузы.
Кари почувствовала, как дробно, будто выбивая чечетку, застучало в ее груди сердце. Такого с ней прежде никогда не бывало. Сладкое возбуждение, просочившись сквозь искусственную плотину опасений и сдержанности, затопило ее душу. От этого странного ощущения у нее что-то словно ворохнулось внутри, и она едва удержалась от того, чтобы прижать к животу ладонь. Может, ребенок зашевелился? Нет, еще слишком рано. Что же тогда? Уж не хочет ли она признаться себе в том, что отреагировала на комплимент мистера Макки, как впечатлительная школьница на похвалу любимого учителя?
– В таком случае вам незачем было вызывать меня к себе. Достаточно было просто написать письмо- признание, как делают все уважающие себя поклонники. – Она попыталась невозмутимо улыбнуться, но губы ее предательски задрожали.
– Да, я ваш поклонник и не мог не сказать вам об этом. – Его брови сосредоточенно сошлись у переносицы. – Но, к сожалению, я вызвал вас не для этого.
– Я так и поняла. Если речь идет о каком-то материале для программы новостей, то вам следовало позвонить нашему шефу отдела редакционных заданий. А он бы в свою очередь направил…
– Нет, речь не о репортерском материале. Во всяком случае, пока. Но, думаю, уже сегодня пресса будет оповещена об этом деле.
Положив ногу на ногу, Кари нетерпеливо заерзала на стуле. Интересно, когда же он наконец перейдет к сути?
– Отчего бы вам не сказать мне, о каком деле речь, мистер Макки?
– Оно касается вашего покойного мужа, – заявил он, теперь уже без обиняков.
Это сразу же охладило ее нетерпение. Недоуменно моргая, она смотрела, как Хантер Макки открывает
