это решение. Ты ничего не смог бы сделать для нее даже в том случае, если бы Кари разрешила тебе это, а она не разрешит.
– Я знаю, знаю, – неуверенно пробормотал он и сделал глоток. – И почему только она так упряма!
– Потому что чувствует свою правоту.
– Да и я это чувствую. И руководство тоже целиком на ее стороне. Сегодня я первым делом поставил в известность о случившемся адвоката нашей телекомпании. Он мог бы вытащить ее из тюрьмы за несколько часов, так нет же! – Пинки грохнул донышком стакана об стол. – Эта упрямая дура использовала единственный положенный ей по закону телефонный звонок, чтобы позвонить мне и потребовать от меня ничего не предпринимать до завтрашнего дня.
– Она объяснила тебе, почему?
– Несла всякую белиберду, но я полагаю, дело тут в другом: она, видимо, хочет показать своему информатору, на какие жертвы готова пойти, чтобы защитить его.
– Это заслуживает уважения.
– Черта лысого это заслуживает, а не уважения! – заорал Пинки. – Ей придется провести в камере целую ночь! А этот Макки? Как он мог так поступить по отношению к ней!
– Это его работа. – Бонни с обреченным видом погасила огонь под сковородкой. Пинки сейчас в таком состоянии, что еще долго не сможет притронуться к еде. – Я полагаю, что Макки сейчас гораздо хуже, чем тебе.
Она подошла к стулу, на котором сидел Пинки, взяла его голову в свои ладони и положила себе на грудь.
– Хуже, чем мне, никому быть не может, – пробормотал он. – Даже виски не помогает.
Он отодвинул стакан в сторону и еще крепче прижался лицом к матерински теплой груди Бонни, обняв ее за талию.
Женщина погладила его по голове.
– Не волнуйся за Кари, у нее все будет в порядке. Макки не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось. Он любит ее.
– Ты так думаешь?
– Я это знаю.
Пинки поворочал головой, поудобнее пристраивая ее между грудей Бонни.
– Я рад, что сегодня вечером ты со мной, Бонни. Ты мне очень нужна.
Пользуясь тем, что Пинки не видит ее лица, женщина закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвавшийся наружу крик радости. Интересно, подумалось ей, почувствовал ли Пинки, как сильнее забилось ее сердце от нахлынувшего счастья.
– Если бы ты женился на мне, я была бы с тобой каждый вечер. И каждый день. Я была бы твоей постоянно. Лучше меня тебе не найти, Пинки.
Тот потерся губами о ее грудь и почувствовал сквозь ткань, как напрягся от этих прикосновений ее сосок.
– А я хорош для тебя?
Она снова взяла ладонями его лицо и подняла к себе.
– Ты очень хорош для меня.
Пинки усадил женщину к себе на колени.
– Ну, что ж, коли мы так чертовски хороши друг для друга, почему бы тебе не заняться моим перевоспитанием и не сделать из меня порядочного человека?
Она расхохоталась, но он утихомирил ее глубоким поцелуем.
В камере раздался громкий звонок, и, распрямившись подобно пружине, Кари села, свесив ноги с койки. Все ее мышцы затекли. Она никак не могла согреться от того, что несколько часов пролежала в страшном напряжении, почти не шевелясь, свернувшись под тонким одеялом и пытаясь отогнать от себя страх, навеваемый этим жутким местом.
В коридоре послышались чьи-то шаги, и на нее обрушилась новая волна страха. С пугающей неумолимостью они приближались к ее камере.
Наконец на полу появилась длинная тень, отбрасываемая чьей-то фигурой. Она остановилась прямо напротив камеры. Сердце так громко бухало в груди молодой женщины, что она едва расслышала звяканье ключей. Незваный гость повернул голову в сторону стола дежурной, и на его лицо упал свет.
– Хантер! – задыхаясь, воскликнула Кари.
Глава 13
Он перешагнул через порог камеры. Одно мгновение – и она оказалась в его объятиях. Он крепко прижимал Кари к себе, повторяя ее имя, словно заклятие, и целуя ее в шею.
– Ну, как ты?
– Не отпускай, согрей меня, – будто обезумев, шептала она.
– Конечно, моя маленькая, конечно.
Они отчаянно обнимали друг друга – без слов, без движений. Кари вжималась в тело любимого так, словно хотела слиться с ним, стать частью его самого. Он был сильным и теплым – ее защита, страховка ее жизни в этом кошмаре. Проходила минута за минутой, а они не шевелились.
