подкатила тошнота. Не в силах прикоснуться к рыбе голыми руками, она потрогала одну кончиком ножа.
– Что надо делать? – беспомощно спросила она.
– Вы же слышали, что сказал Скотт, – сначала отрежьте голову.
Наконец Рэнди набралась духу, взяла за хвост рыбину, оставшуюся нетронутой, и провела ножом по чешуе. Первое же робкое движение вызвало отвратительный скрежещущий звук. Вскрикнув, Рэнди выронила рыбу и задрожала.
Шепотом выругавшись. Ястреб потянулся, схватил ее за рубашку и поднял на ноги. Подобранный нож резким движением сунул в ножны и подозвал одного из индейцев. От группы отделился мальчик-подросток, и Ястреб что-то быстро объяснил ему на родном языке. Мальчик уставился на Рэнди и засмеялся, а Ястреб дружески похлопал его по спине.
– Разве вы не собирались заставлять меня чистить рыбу? – спросила Рэнди, когда Ястреб повел ее прочь.
– Нет.
– Значит, в этом не было необходимости? Вы добились своего: вы хотели унизить меня, как сделали, заставив напялить эти мерзкие тряпки!
– Я не хотел, чтобы вы чистили рыбу, потому что мне жалко ее портить. У вас все равно ничего бы не вышло. – Он искоса взглянул на Рэнди, окатив презрением за ее неумение и тщетные попытки выглядеть привлекательной в жуткой одежде. – Разве вы никогда не готовили рыбу?
Необходимость оправдываться вызвала у Рэнди раздражение.
– Только купленную в супермаркете. Мне не приходилось чистить ее.
– Вы никогда не ездили на рыбалку?
Рэнди отрицательно покачала головой. Ее глаза затуманились от воспоминаний.
– Мой отец не любил отдыхать на природе.
– Не любил? Он умер?
– Да.
– Что с ним случилось?
– Какая вам разница?
– Никакой – в отличие от вас. Несколько минут Рэнди упрямо молчала, а затем произнесла:
– Он загнал себя, доработался до сердечного приступа. Он умер прямо в офисе, за своим столом.
– А ваша мать?
– Она снова вышла замуж и живет со своим мужем на восточном побережье. – Грустно тряхнув головой, Рэнди добавила:
– Она выбрала в точности такого же мужчину, каким был отец. Я не могла поверить своим глазам.
– Каким же мужчиной он был?
– Требовательным, эгоистичным трудоголиком. Думал только о своей карьере. Невозможно сосчитать, сколько семейных поездок нам пришлось отменить потому, что возникали какие-то дела и отец не мог – или не хотел – уезжать из города.
– Не повезло вам. Еще бы – никаких поездок! Должно быть, вам приходилось все каникулы изнывать от скуки у бассейна за домом.
Рэнди остановилась, вспыхнув.
– Как вы смеете с таким пренебрежением говорить обо мне и моей жизни? Что вы о ней знаете?
Ястреб нагнулся, приблизив свое лицо к лицу Рэнди.
– Ни черта. Там, где я вырос, не было бассейнов на задних дворах.
Она могла бы поспорить с ним, могла заявить, что охотно рассталась бы с бассейном в обмен на внимание со стороны отца. Он всегда был слишком занят, чтобы обращать внимание на жену и дочь. Когда они жаловались, утверждая, что он отдает все силы работе, он оправдывался тем, что работает ради них, и Рэнди чувствовала себя неблагодарной и виноватой.
Но с возрастом она все поняла. Отец обеспечивал ее материально, и тем не менее ей многого не хватало. Он трудился не для того, чтобы его дочь и жена купались в роскоши. В сущности, он вообще работал не ради них, а чтобы удовлетворить свою собственную потребность в действии.
Но Рэнди согласилась бы лучше умереть, чем обсуждать свою личную жизнь с этим жестоким человеком.
Пусть думает о ней все, что пожелает. Ей все равно.
Однако вскоре Рэнди поняла, что с такой суровостью Ястреб относится только к ней. Пока они шли по поселку, Ястреб то и дело останавливался – похвалить малыша, ввязаться в спор о седле, помочь покопаться в моторе машины.
Вдвоем они подошли к юноше, сидящему под деревом и потягивающему виски из бутылки. Заметив Ястреба, он вздрогнул и начал озираться, словно желая удрать. Поспешно заткнув бутылку, он спрятал ее за спину.
– Джонни, – лаконично поприветствовал его Ястреб.
– Привет, Ястреб.
