потоком.
Машина свернула с моста, и Рана велела шоферу остановиться на берегу Ганга. Она вышла из машины и пошла по побережью широкой реки. Сингх и Кхосла последовали за ней. Несколько худосочных смуглых подростков, судя по виду — дуллитов, плескались на грязных отмелях.
— Детей в наше время становится все больше и больше, — покачал головой Кхосла. — Это неразрешимая проблема.
Рана уставилась на него, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь.
— Вы правы, рядовой, — сказала она, подчеркнув его звание. — Действительно, кажется, что бездомных детей стало больше, чем когда-либо. Но так бывает каждый год во время муссонов. Дело в том, — продолжала она, словно объясняя очевидную вещь недоумку, — что многим детям негде жить, кроме как в водосточных трубах. А когда идет дождь, вода наполняет трубы и выгоняет детей на улицу. Когда закончится сезон дождей, они вернутся в свои «дома».
Она замолчала, глядя на парнишку, окунающегося в коричневую воду.
— Значит, вы считаете, что это неразрешимая проблема? — продолжила Рана после небольшой паузы. — Я готова поспорить с тем, что это вообще проблема, и уж тем более неразрешимая. Эти дети представляют собой проблему только для богачей, которые не любят, когда им напоминают об их вине, и для туристов, которые могут катиться к черту. Дети вносят свой вклад в процветание экономики. Если вы поговорите с ними, то обнаружите, что, как правило, они совершенно счастливы, живя на улице. Что же касается неразрешимой проблемы, то если бы государство побольше вкладывало в школы и рабочие места… Но ведь дети — это всего лишь дети, верно? У них нет ни власти, ни права голоса.
Она пристально смотрела на Кхослу, пока тот не отвел взгляд. Рана успела заметить усмешку превосходства, заигравшую на его губах. Она знала, что говорили о ней некоторые коллеги в управлении — что она любит беспризорников, потому что никогда не знала мужской любви. Что ж… Может, она никогда и не знала любви мужчины, но она сочувствует бездомным детям вовсе не по этой причине.
Комиссар Сингх откашлялся:
— Все это прекрасно, лейтенант, но меня больше волнуют беглецы — дети, которые убегают из хороших домов и семей, чтобы жить на улице. Это большая трагедия для их родителей.
Рана почувствовала, как у нее защемило сердце.
— В первую очередь это трагедия для детей, если они чувствуют, что им надо бежать из дома. — Она посмотрела на комиссара. — Значит, в их жизни не хватает любви и заботы.
Кхосла посмотрел на нее с таким выражением, которое говорило без слов: да что ты знаешь о любви?
«Не многое, — призналась себе Рана, глядя вдаль, на огоньки рекламных экранов, плывущих над городом, — зато я знаю, как это бывает, когда ее не хватает».
Она вытащила из кармана брюк пачку фотографий и подошла к детям, танцующим на грязном речном берегу, чтобы скорее обсохнуть.
— Могу я поговорить с вами? — спросила она их на хинди. — Меня зовут Рана, и я ищу эту девочку. Может, вы сумеете мне помочь? Посмотрите! За эти снимки вы сможете купить себе еду.
Она протянула десяток снимков Вандиты Чаудри детям, сгрудившимся вокруг нее, чтобы рассмотреть фотографию получше. На снимке Вандита совсем не походила на себя сегодняшнюю: чопорная, в красном платье по западной моде, коротких белых носках и с лентами в косах. Детей куда больше заинтересовало обещание на обороте снимка: каждую карточку можно было обменять на «бехл пури» у торговцев, стоявших вдоль моста Ховрах.
Когда Рана вернулась к Сингху и Кхосле, Сингх сказал:
— А где дети из кооператива? Я думал, мы расспросим их, лейтенант.
— Я собиралась поговорить с ними, — отозвалась она, — но они, похоже, ушли. У них есть дела поинтереснее разговоров со мной. Может, как-нибудь в другой день.
Она хотела было предложить вернуться к машине, как вдруг тоненькая фигурка отделилась от людского потока, плывшего по мосту, и побежала прямо к ней. Рана глянула на Сингха и Кхослу, но они наблюдали за беготней детей-дуллитов, которые играли в «каббади», разыгрывая снимки как призы.
Рана поспешила навстречу девочке.
— Вандита! Я сегодня с шефом, — шепнула она на хинди. — Мы не сможем поговорить.
Карие глаза двенадцатилетней девочки наполнились разочарованием.
Рана оглянулась на комиссара. Он смотрел на нее, но явно не узнал Вандиту. Девочка сменила свое красное платье на рваный коричневый комбинезон, ходила босиком, а волосы у нее были распущены и всклокочены. За две недели, что Рана была с ней знакома, Вандита превратилась из несчастной маленькой богатой девочки в счастливого, уверенного в себе ребенка, уважаемого детьми, которым она помогала.
— Ладно, мы мажем поговорить пару минут, но не больше. Тебя ищут. Твои фотографии на каждом шагу.
— Я видела их, — рассмеялась Вандита. — Они никогда меня не найдут.
— Как у тебя с работой?
Вандита с подругой мыли машины и велосипеды за десять рупий. Рана пыталась уговорить ее потратить часть заработка на школьные уроки, которые давали в городе частные преподаватели.
— Лейтенант! — нетерпеливо позвал ее Сингх по-английски. — Хватит зря время терять…
— Беги, — сказала Рана. — Увидимся завтра или послезавтра. Будь осторожна.
Она посмотрела девочке вслед. Бандита повернулась и растворилась в толпе, текущей по мосту.
Рана вернулась к машине. Сингх рассматривал грязь на ботинках с таким видом, словно это Рана была во всем виновата.
— Хорошо, я все видел. С меня этого достаточно. У вас есть с собой ком-планшет, лейтенант?
Рана вытащила планшет из-за пояса.
— В шесть я должна быть в городском детском доме и провести беседу о безопасности на дорогах, а в семь….
— Ясненько. Хватит. Отдайте планшет Кхосле. Он вас заменит.
— Почему? Разве…
— Не спорьте, лейтенант. — Сингх повернулся к шоферу. — Обратно в управление. А потом отвезешь рядового Кхослу в городской детский дом.
На сей раз Сингх сам уселся на переднее сиденье. Рана села сзади и передала свой планшет Кхосле, избегая встречаться с ним взглядом и гадая, что все это значит. Отстранили ее от обязанностей насовсем или только на эту смену? А может, до Сингха дошли слухи о Вандите и других детях, которым она помогает?
Пока машина ехала в полицейское управление, Рана бездумно смотрела на улицы, забитые людскими толпами. Выходит, Сингх поехал вместе с ней и взял с собой Кхослу только затем, чтобы снять ее с поста и обвинить в нарушении служебного долга…
Через десять минут она вышла из машины и поспешила за Сингхом, который пересек тротуар и вошел в обветшалое викторианское здание. Внешне дом выглядел старинным, но внутри все было современным и комфортабельным. Рана порой чувствовала себя виноватой из-за того, что она работает в такой роскошной обстановке, в то время как множество людей прозябают в нищете.
Она молча зашла с комиссаром в лифт, вызвала десятый этаж, а затем последовала за Сингхом по коридору в его кабинет, словно побитый щенок. Куда же подевался ее знаменитый дух неповиновения именно теперь, когда он нужен ей больше всего?
— Садитесь. — Сингх махнул рукой на неудобный прямой стул, а сам расселся, как магараджа, в мягком вращающемся кресле, упершись толстым животом в край стола.
Рана села, чувствуя подступающую тошноту.
Сингх пробежал взглядом по экрану компьютера. Голубое свечение экрана придавало ему сходство с разжиревшим Кришной. Он постучал пухлым указательным пальцем по губам, явно наслаждаясь замешательством Раны.
— Я проглядел ваше личное дело, — сказал он наконец и умолк.
Рана просто кивнула. По спине у нее стекали капли холодного пота.
— Вы поступили в академию в возрасте пятнадцати лет.
