Когда Глории наконец удалось разогнать их по комнатам, Мария вышла обнять Лорен. Хрупкая женщина внимательно посмотрела в печальные серые глаза:
– Мне кажется, ты несчастлива, Лорен, я права? Лорен опустила голову:
– Поговорим об этом позже.
Мария погладила ее по руке и с улыбкой повернулась к Елене.
Вечером появился Руди. Обнимая и целуя Лорен, он заметил предостерегающий знак Глории и не стал задавать вопросов о Джереде и о делах в Коронадо.
Сославшись на усталость, Лорен рано ушла в свою комнату, мучительно напоминавшую ей о Джереде. Там были его вещи, его одежда, она чувствовала запах его сигар.
Лорен знала, что Джеред не хотел ударить ее. Это произошло случайно. Не это ранило ее сердце, а те грубые, злые слова, которыми он бил ее, словно хлыстом. Неужели их мог сказать тот же человек, который с такой нежностью целовал ее? От одного воспоминания об этих поцелуях она и сейчас начинала дрожать.
Было бессмысленно отрицать, что, когда они занимались с Джередом любовью, все ее существо оказывалось во власти особенных ощущений. Тело ее, казалось, плавилось, таяло, как масло. Лорен вспоминала его руки, губы и то, как он умел возбудить ее, заставить ее испытать наслаждение.
Он открыл ей тайны ее тела, она узнала истинного Джереда, без маски, которую он всегда носил. И все-таки она хотела узнать больше, хотела снова ощутить этот ни с чем не сравнимый восторг, который охватывал ее, когда его мужское естество входило в нее: это приносило с собой чувство завершенности.
Лорен вспоминались нежные слова, которые он шептал ей на ухо, эти слова преследовали ее, словно насмехались, и она беспокойно металась по подушке, уже влажной от слез.
Руди отвел Карлосу и Елене хижину примерно в миле от большого дома. Он даже разрешил Карлосу один день не выходить на работу и посвятить его домашним делам. Они успели сделать очень мало, но на следующее утро, когда Карлос подвез Елену к большому дому, она вся светилась от счастья. Она прекрасно выполняла каждодневную работу на кухне и занималась с детьми с терпением опытной няньки или учительницы. Дети обожали ее и слушались лучше, чем свою мать, или нежную и снисходительную тетю Лорен, или бабушку, которой они безжалостно командовали.
У Лорен было не самое лучшее настроение для встречи Рождества, но все равно праздник наступил. В рождественское утро Джеймсу и Джону преподнесли по паре подтяжек и по игрушечному пистолету в кобуре.
Девочки визжали от восторга, обнаружив в своих сундучках нижние юбки и ленты от тети Лорен.
Во всей этой кутерьме с подарками никто не заметил, как тетя Лорен ускользнула обратно в свою комнату.
Какая-то сила, названия которой Лорен не знала, гнала ее обратно в комнату, к платяному шкафу. Она медленно отворила дверцу. Вот, одежда Джереда: пара старых сапог, небрежно брошенных на пол, кожаный жилет, висевший за дверцей на гвозде.
– Джеред, – застонала она и прижалась лицом к одной из его рубашек, сохранившей слабый запах табака и кожи. Несколько минут она рыдала, уткнувшись лицом в мягкую ткань, пока не почувствовала, как на плечи ей легли чьи-то нежные руки.
– Лорен, сейчас ты готова поговорить об этом? Если так, то я выслушаю тебя.
– О, Мария, я никого не хочу обременять своими проблемами, особенно тебя. Ведь ты еще не оправилась после смерти Бена.
Мария подвела ее к постели и усадила. Из соседней комнаты доносились восторженные крики детей. Мария легко поглаживала Лорен по руке, давая ей время собраться с мыслями.
– Я… этот… этот мой брак – фарс… – вырвалось у нее.
Сбивчиво, перебивая сама себя, Лорен рассказала все, начиная с момента, когда она встретила Бена, и заканчивая ситуацией, когда Уильям Келлер пытался ее изнасиловать, и тем, что за этим последовало. Ей было неловко рассказывать Марии о сделке, заключенной с Оливией, и об условиях этой сделки. Но она пересилила себя и рассказала, не упомянув только Вандайверов.
– Возможно, ты считаешь мой поступок ужасным, ведь, по сути, я продала себя.
– Я не имею права никого судить, Лорен. Кто я такая? Но при подобных обстоятельствах я поступила бы так же. Иногда в жизни приходится выбирать из двух зол меньшее. Ты сделала то, что считала правильным. Кроме того, я думаю, что существовала еще одна причина, кроме желания Бена и денег, верно?
Это был вопрос, который Лорен сама много раз себе задавала: «Была ли она влюблена в Джереда уже тогда? Может быть, поэтому она согласилась на этот брак?» Теперь она уже ни в чем не была уверена.
– Ты влюбилась в Джереда? Я права? – спросила Мария тихо. Лорен кивнула.
– И этот фиктивный брак стал настоящим. Ведь вы… были близки с Джередом?
Лорен закрыла лицо руками и разрыдалась:
– Да, да. Это случилось всего несколько дней назад. Я теперь ничего не понимаю, Мария. Всю жизнь мне внушали мысль, что мужчины причиняют женщинам только зло и неприятности, а женщины должны защищать свою честь и свято хранить ее. Формально мы женаты, но я знаю, что Джеред не любит меня. Поэтому грешно чувствовать то, что чувствую я? Находить удовольствие в…
– Ты искренне считаешь это грехом?
– Нет, – со страстью возразила Лорен, и Мария подавила улыбку.
– Когда мы впервые стали близки с Беном, я тоже пыталась доказать себе, что моя радость греховна. Но потом я поняла, что дарю ему такую же радость, огромное счастье, и научилась разделять это счастье с ним, не испытывая при этом ни вины, ни стыда. Меня тоже воспитали с сознанием, что физическая любовь
