Другой лаборант взял у нее кровь на анализ.
— Ну что, как вы себя чувствуете? — спросил он, выкачав из вены Стиви, должно быть, не меньше кварты крови. — Можете расслабиться. — Он разжал пальцы Стиви, стиснутые в кулак. — Больно было?
— Нет. Я просто не люблю иголки, — мрачно ответила она.
В конце концов, Стиви поместили в палату, однако и там в покое не оставили. Пришла строгая деловая медсестра и принесла еще кучу бумаг на подпись.
— Вам показали фильм там, внизу? — бесстрастно поинтересовалась она. — Вы все поняли?
— Да. — Фильм рассказывал о том, что может случиться во время полостной операции, чтобы пациент полностью осознавал, на какой риск он идет. Смотреть его было жутковато.
— Подпишите здесь, здесь и здесь.
Дальше Стиви навестил больничный священник.
— Среди нашей паствы оказалась знаменитость, — улыбнулся он.
Обсудив, как лучше всего лечить «теннисный локоть», они сложили ладони и склонили головы. Священник помолился о хирурге, который будет проводить операцию, и о скорейшем и полном выздоровлении Стиви.
Стиви помолилась о раненой пятке Джадда, о прощении за совершенный ею грех воровства, о том, чтобы Господь защитил ее от удушения, когда они встретятся с Джаддом, и об успешном исходе судебного процесса по делу больницы, в том случае, если она скончается на операционном столе. Она подумала, что кто-то все же должен ответить за ее смерть, несмотря на то, что она собственноручно подписала бумаги, что претензий не имеет.
Зашел доктор Стиви, чтобы рассказать, как будет проходить операция.
— Если опухоль доброкачественная — а у меня есть все основания полагать, что это так, — мы просто удалим ее, и вы будете опять как новенькая.
— А если нет?
— Тогда придется удалить матку и яичники, а далее последует лечение.
— Какое лечение? Химиотерапия?
Он похлопал ее по руке:
— Давайте сначала проведем операцию. А там посмотрим и все обсудим, если будет нужно.
Затем пришел анестезиолог. Он живо напомнил Стиви графа Дракулу — волосы у него на лбу росли треугольным выступом, и к тому же он оказался ярким брюнетом. Граф присел на край кровати.
— Завтра утром вам введут успокоительное. Два укола: один в вену, другой в плечо.
— Я не люблю иголки, — полузадушенным голосом сказала Стиви.
— Обещаю прислать своего помощника, который ставит уколы так, что вообще ничего не чувствуешь. Когда вас привезут в операционную, вы будете уже дремать. Спокойной ночи.
Спокойной ночи? Звучит как насмешка, подумала Стиви. Ей сделали клизму — весьма неприятная процедура — и укол снотворного. Последний раз Стиви ела в полдень, и с тех пор у нее крошки во рту не было.
Неужели все эти глупцы не понимают, что она не может уснуть, если не слышит стука пишущей машинки Джадда в соседней комнате?
Но он за много миль отсюда, один, брошенный в загородном доме. А что, если начнется пожар и Джадд не сможет выбраться? Что, если начнется сильный ливень и спровоцирует наводнение, а Джадд без машины не сумеет спастись? Стиви нарисовала себе сотни ужасных картинок.
Должно быть, она все-таки уснула, потому что утром, когда в палату вошла улыбающаяся медсестра, Стиви как раз убегала от Джадда, который гнался за ней с огромным шприцем в форме теннисной ракетки в руках, хохотал, как маньяк, и кричал, что сейчас накажет ее за то, что она украла его машину.
Очень быстро ее подготовили к операции, утыкали капельницами — Стиви почувствовала себя подушечкой для иголок — и повезли в операционную. Вчера время тянулось дико медленно, а сегодня все понеслось с устрашающей скоростью, так что даже голова закружилась. Стиви запаниковала. Хирург успокаивающе сжал ее руку и улыбнулся из-под маски:
— Все будет хорошо, Стиви. Расслабьтесь. Дышите глубже и считайте от десяти назад.
«Десять. Необходимо это остановить. Девять. Нужно еще раз все обдумать. Восемь. Мне нужен Джадд. Семь…»
Она весит десять тысяч фунтов, а эти идиоты заставляют ее бегать по кровати.
— Вот так, мисс Корбетт, повернитесь на другой бок. Нет, капельницу дергать не надо. Расслабьте руку. Да-да, хорошо. Сюда. Операция окончена.
— Катетер вставили?
— Да.
— Красивые у нее волосы, правда?
— Угу. Видел когда-нибудь, как она играет?
— Ты шутишь? Где я возьму деньги на билеты?
— Я имею в виду по телевизору. Мисс Корбетт, вы меня слышите? Операция окончена.
Клацанье каких-то металлических штучек. Это мелькание раздражает. Свет. Слишком много света. Телефоны, и мероприятие, и ракетка. Почему они никак не отстанут и не дадут поспать?
— Пора перевернуться на другой бок, мисс Корбетт.
Стон. Ее стон. Нет, не заставляйте меня двигаться. Какое-то чудовище в зеленой хирургической пижаме настаивает на том, чтобы она прокашлялась.
— Откашляйтесь, мисс Корбетт. Ну же, давайте. Вы должны откашляться, чтобы прочистить легкие. — «Пусть останутся забитыми.» — Мисс Корбетт. Кашляйте.
Она слабо кашлянула пару раз, просто чтобы от нее отстали. Вместо этого между ног ей всунули что- то очень холодное.
—…чтобы опухоль быстрее спала.
Кто-то опять трясет кровать. Дураки. Какие все дураки.
Медсестра держит ее руку и ритмично сжимает грушу аппарата для измерения давления.
— Хорошо.
Руку освобождают.
— Мисс Корбетт, нужно сменить лед.
— Попить… — Рот словно ватой набит.
— Можете пососать кубик льда.
В рот суют холодную, твердую ложку, так что все тело содрогается. Драгоценный лед. Она жадно сосет кубик.
— Все, только один. Перевернитесь, пожалуйста.
— Не могу.
— Конечно, можете. Откашляйтесь еще разок.
— Нет.
— Кашляйте.
Она кашляет.
— Вот молодец, умничка. А вот свежий лед.
Спасибо большое. У меня там уже все заледенело.
—…Сюда нельзя заходить!
— Я уже зашел.
