— Разве я похожа на Кении?
Савич улыбнулся, на смуглом лице ярко блеснули белые зубы.
— Твое чувство юмора ничуть не изменилось. Приятно, что смерть на него не повлияла.
Элиза толкнула незапертую дверь и вошла в кабинет:
— Как видишь, я жива.
— Вижу. Прекрасно выглядишь, хотя прическа мне не нравится, да и наряд оставляет желать лучшего.
— Кажется, ты вовсе не удивлен тем, что меня видишь, — сказала она.
— Элиза, я люблю точность. Слухи о твоей смерти были обрывочны и недостоверны. Не то Наполи столкнул тебя с моста, не то ты прыгнула сама после того, как его застрелила. Много несовпадений. — Он поднял ладони. — Откуда я знал, чему можно верить?
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Наконец она сказала:
— Ты не предложил мне присесть.
— Прости. — Он указал ей на стул возле рабочего стола. — Видимо, я слегка потрясен. Выпьешь что- нибудь?
— Нет, спасибо.
Оба вели себя настороженно, никто из них не мог предсказать, чем закончится это неожиданное свидание. Только ей была известна его истинная цель.
— Твой муж до сих пор в трауре? — спросил он.
— Имеешь в виду, знает ли Като, что я жива? Нет.
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно. Его улыбка была ослепительна.
— Ты абсолютно права. Думаю, у тебя есть веские причины оставаться мертвой. Сгораю от нетерпения их узнать. Где ты была?
— Последние три дня с Дунканом Хэтчером. Савич замер, потом рассмеялся:
— Прелестно, до чего прелестно. Последний раз, когда мы виделись, я чуть не довел его до помешательства. Высмеял его нежную страсть к тебе. Я думал, она так и останется неутоленной. — Он приподнял бровь. — Теперь вижу, что ошибался. — Он снова расхохотался. — Я прекрасно понимаю, почему он хотел залезть к тебе под юбку. Но, убей бог, не пойму, что в нем нашла ты? Конечно, у него есть определенное природное обаяние. Широкие плечи. Квадратная челюсть. Элиза, но он такой невыносимо правильный, — почти с жалостью сказал он.
Потом в его улыбке проступило что-то плотоядное.
— Точнее, он был правильный. Пока не встретил тебя. Неудивительно, что он повел себя как ненормальный. Он так долго воевал в себе с похотью, а она возьми да одержи победу над его чувством долга. — Он облизал губы, как будто хотел почувствовать вкус поражения Дункана. — Элиза, скажи мне, что чувствует женщина, когда мужчина ради нее предает свои убеждения?
— Дункан ничего ради меня не предавал.
— Брось. С парой литров уверенности в своей правоте ему все же пришлось расстаться.
— Может быть, но только на время. — Она посмотрела на стиснутые на коленях руки. — Ты нужен ему больше, чем я.
Савич оперся руками на стол и нагнулся к ней:
— Не понял?
Она подняла голову и посмотрела на него.
— Он жаждет тебя, Савич. Никто не занимает столько места в его сердце, как ты. В нем больше ни для кого и ни для чего не осталось места. Смысл его жизни в том, чтобы уничтожить тебя: неважно, каким образом.
Он внимательно посмотрел на нее, потом встал и вышел из-за стола.
— Да. Неважно, каким образом. Встань, Элиза.
Она нерешительно встала, пытаясь понять, зачем ему это нужно.
— Думаешь, меня прислал к тебе Дункан? Если бы он знал, что я здесь, он бы меня убил.
— Прости мне мою подозрительность. — Он охлопал ее по бокам, потом задрал кофточку и проверил, не спрятан ли в бюстгальтере микрофон.
Она холодно смотрела, как он ее ощупывает. Савич ослепительно улыбнулся, опустил кофточку и вернулся в свое рабочее кресло.
— Я давно знаю, что Дункан Хэтчер мечтает о моем аресте, как другие мечтают о бабах.
— И теперь у него появился способ этого добиться.
— Да?
— В ту ночь на мосту я убежала от Наполи…
Хотя этим она уже дала ему многое понять, он ждал, когда она договорит.
— Но сначала подглядела, как ты в упор застрелил его.
— А! — Он откинулся в кресле. Смелое признание Элизы, казалось, ничуть его не расстроило.
— Дункан взял мои свидетельские показания за основу. Он едет сюда, чтобы арестовать тебя.
— Неужели?
— Сейчас он угрожает Като возбудить против него дело, если тот и на этот раз тебя отпустит. А потом он поедет сюда.
Не сводя с нее глаз, Савич обдумывал слова Элизы.
— Предупредив меня, ты предаешь Дункана Хэтчера.
— Верно.
— Любовная ссора?
— У нас с Дунканом разные цели. Ему нужен ты.
— А что нужно тебе, сладчайшая Элиза?
— Я пришла предложить тебе сделку.
— Наш разговор с каждой минутой становится все увлекательнее. Я заинтригован. Какую сделку?
— Если я подтвержу свои показания, тебе предъявят обвинение в убийстве.
— Или?
— Или я откажусь от рассказанного Дункану. Скажу, что убила Наполи в целях самозащиты, как и Троттера.
— Тогда Хэтчер не поверил в самозащиту. Сейчас он тем более не поверит.
— Я скажу, что именно поэтому обвинила тебя. Боялась, что он мне не поверит. В любом случае без моих свидетельских показаний Дункан не сможет причинить тебе никакого вреда. У него не останется весомых улик против тебя. Без меня он не сможет тебя поймать.
Савич сидел абсолютно неподвижно, даже глаза, устремленные на нее, перестали мигать. Наконец он сказал:
— Элиза, ты делаешь невозможно щедрое предложение. Мало того, что наживаешь врага в лице своего нового любовника, так еще и рискуешь собой.
— Я согласна рискнуть, если ты примешь мое предложение.
Он испытующе посмотрел на нее, зная, что подобное предложение будет дорого стоить.
— Чего же ты хочешь взамен? Должно быть, это что-то важное для тебя. Без чего ты не можешь жить.
— Да. И ты можешь мне это дать.
— Говори.
Она пристально посмотрела на него:
— Отдай мне Като.
Возвращая судье ключ от «Лексуса», Диди старалась не смотреть ему в глаза. Как будто это могло сгладить впечатление от сцены, свидетельницей которой она стала. В принципе, она была согласна с Дунканом. Но он не имел права так грубо обращаться с судьей. Он перегнул палку. И причиной тому была Элиза Лэрд.
Они посмотрели вслед уехавшему судье и вернулись в ее машину.
— Все прошло так, как мы и планировали, — радостно заметил Дункан, плюхнувшись на пассажирское
