Рикошет

сиденье.

— Дункан, разве ты не понимаешь, что произошло?

— Теперь мы в два счета поймаем Савича и этого засранца судью.

— Хочешь сказать, для этой цели все средства хороши? И кнут и пряник?

— Пряниками мы их уже кормили. Не сработало.

— Он мог арестовать нас за нападение.

— Мог. Но не арестует, будет спасать свою задницу вместе с репутацией. — Он посмотрел на свои часы. — Хотя Са-вич любит засиживаться в своем кабинете допоздна, надо поторопиться, если мы хотим застать его. Поехали.

— Сейчас?

— Конечно, сейчас. А ты как думала?

— Я думала, ты будешь соблюдать инструкцию! — воскликнула она. — Получишь ордер на арест. Проконсультируешься с начальством. Ты еще помнишь, кто такой капитан Жерар? Уорли? Мы не разбойники. Мы полицейские. Нам нужно прикрытие и…

— Нет, — решительно оборвал он.

Они посмотрели друг на друга. Она первой отвела взгляд и попробовала сменить тактику:

— Дункан, ты утратил чувство реальности. Пожалуйста, остановись и подумай: что ты делаешь?

— Я уже думал. Так долго думал, что уже затошнило. Теперь пора действовать.

— Согласна. Но мы должны действовать обдуманно и законно.

— Отлично, — резко сказал он. — Раз уж это тебя так пугает, я все сделаю сам. Если начнется заварушка…

— Когда начнется заварушка.

— Ладно, когда начнется заварушка, я не хочу, чтобы она тебя задела. Я сам заварил эту кашу, а не ты. Большего от напарника требовать не могу, так что официально освобождаю тебя от всех обязательств передо мной. Можешь уйти с чистой совестью. Но я доведу дело до конца и сделаю это так, как посчитаю нужным.

Он повернулся и взялся за ручку дверцы; она схватила его за рукав:

— Черт тебя подери, Дункан! Ты знаешь, что я не могу оставить тебя один на один с Савичем.

Он коротко улыбнулся в ответ:

— Тогда ладно. Поехали. Ехали молча.

Когда до мастерской Савича остался один квартал, Дункан расстегнул «молнию» на лежавшей у него в ногах спортивной сумке, достал оттуда тяжелый револьвер и сунул его себе за пояс.

Диди удиатенно взглянула на него.

— Где ты его взял?

— Дома, когда зашел переодеться.

— А где твой девятимиллиметровый?

— Этот больше подходит для такого дела.

— То есть?

Но он не ответил. Вместо слов из горла Дункана вырвался сдавленный стон.

Диди проследила за его взглядом.

Возле офиса Савича была припаркована машина, которую он оставил Элизе Лэрд на Леди-Айленде.

Глава 29

— Элиза? — сказал Дункан. Голос его сорвался.

Он повернулся к Диди, словно надеясь, что она ему все объяснит. Но хотя на лице ее было написано «я тебя предупреждала», вслух она этого не произнесла.

В здании было темно. Машин на стоянке не было, но в окне на втором этаже, где располагался кабинет Савича, горел свет. Дункан посмотрел на окно и процедил сквозь зубы:

— Вот сукин сын.

Не успела Диди остановиться, как он распахнул дверцу и выскочил из машины. Она побежала за ним:

— Дункан, подожди! Он не остановился.

— Это ничего не меняет.

— Это меняет все. — Она схватила его за руку, но он вырвался. — Пожалуйста, давай остановимся и все обсудим.

— Я устал от разговоров.

Услышав звук подъезжающей машины, они замолчали и, повернувшись, узнали в водителе секретаря Савича. Дункан побежал ко входу в здание, крикнув Диди:

— Задержи его, прежде чем он предупредит Савича!

— Дункан!

Он не сбавил скорость.

— Черт! — Несколько секунд Диди медлила, потом помчалась к машине Кении. Тот уже нервно давил на кнопки своего мобильного.

— Като? — переспросил Савич. Элиза кивнула.

Его глаза заблестели от удовольствия.

— Хочешь извести мужа, чтобы никто не мешал тебе наслаждаться жизнью со своим красавчиком- детективом?

— Пусть это тебя не заботит. Подумай лучше о ситуации, в которой оказался, — сказала она. — Като не станет помогать тебе во время суда, как он это сделал в прошлый раз. Чтобы защитить свою мантию, он позволит навешать на тебя всех собак. Дункан этого ждет не дождется. Завтра тебе предъявят обвинение в убийстве Наполи. Согласно порядку немедленно доставят в зал суда, где начнут первое слушание. Като отвергнет ходатайство о невиновности. Ты отправишься прямо в изолятор и на свободу уже не выйдешь. До конца жизни.

— Если только ты не опровергнешь своего свидетельства.

— Да. Ты позаботишься о том, чтобы уничтожить Като. Взамен я позабочусь, чтобы никто не узнал о настоящем убийце Наполи.

— Что значит «уничтожить»?

— Я хочу, чтобы он превратился в ноль. Чтобы жизнь, которой он привык наслаждаться, для него закончилась. И мне неважно, как именно ты решишь это сделать, — холодно прибавила она. — Ну что, по рукам?

По-прежнему улыбаясь, Савич поднял из-за стола пистолет, лежавший у него на коленях, и прицелился в Элизу. Сердце у нее подпрыгнуло к горлу.

— Что ты делаешь?

— Опробую еще одну возможность исхода, Элиза. Зачем мне принимать твои условия, если я могу просто убить тебя здесь и сейчас и покончить со всем? Гораздо удобнее убить свидетеля, чем заключать с ним какие-то сделки. Тебе должно быть стыдно, что ты так плохо все продумала. Прежде чем приходить сюда, надо было рассмотреть все версии, — насмешливо закончил он.

— Я считала тебя своим другом.

— Ты ошиблась. Как и во многом другом. Но прежде всего в том, что недооценила нас.

— Вас? Он нахмурился:

— Честно говоря, Элиза, мне надоела эта комедия. Нам с Като известно, что ты знаешь о нашем соглашении. — Он подался вперед и спросил: — Неужели ты не поняла, почему оно столько лет не дает осечек? Потому что мы оба не дураки и оба очень осторожны. Мы, в отличие от тебя, не совершаем ошибок.

— Одну Като все-таки сделал, — уверенно сказала она. — Наполи оказался никудышным наемным убийцей.

— Верно. Если бы решение принимал я, такой осечки бы не случилось.

— И я бы умерла.

— Ты стала чересчур любопытной и назойливой. Мы начали нервничать.

— Сколько… сколько времени вы знали? Он засмеялся: