– Ну-ка, в чем дело? Говори, приятель. Я не собираюсь ждать целую вечность, чтобы выяснить, что тебя так расстроило.
– Мое мнение не может быть вам интересно. И это правильно.
– Чушь! Что на сей раз? Брюки из парусины?
– Кто я такой, чтобы обсуждать ваше поведение?
– Я что-то не так сделал?
Интересно, что он натворил за последнее время? Престон лихорадочно соображал. Ничего особенного, что бы заставило Келсо взвиться на дыбы. По крайней мере ничего такого, о чем бы камердинер знал. Престон пожал плечами и сказал:
– Придется тебе сказать, потому что у меня нет ни малейшей зацепки.
Келсо буравил его взглядом. Потом поставил поднос, стянул перчатку и бросил ее в лицо хозяину.
– Ты вызываешь меня на дуэль?
Лицо Престона окаменело. Он не мог поверить в реальность происходящего.
– Рядом с леди Матильдой нет никого, кто мог бы защитить ее честь. Придется мне сделать это.
– На каком основании?
– На том, что она прекрасная молодая леди и она заслуживает уважительного отношения.
– Я имею в виду: с чего ты взял, что ее честь пострадала?
– Возможно, я был слишком терпим в прошлом. Я даже не раз и не два помогал вам устраивать любовные дела. Но когда я увидел, что вы украдкой выходите из спальни леди Матильды с сюртуком в руке, я не мог больше закрывать глаза на ваше поведение. Нетрудно сложить два и два. Стыдитесь.
– Кажется, ты не умеешь складывать. У тебя получилось пять.
– Тогда что вы делали в ее комнате?
– Она упала и растянула ногу, тренируясь делать реверанс. Я просто убедился, что с ней все в порядке.
Келсо попытался осмотреть хозяина сверху вниз, что было непросто, учитывая разницу в росте, и одарил его взглядом, который он обычно приберегал для лавочников, пытающихся всучить ему какое- нибудь барахло.
– Вы говорите, все в порядке? Вы не…
– Нет.
Престон перебил слугу, чувствуя, что ступил на скользкую почву. Ему не хотелось, чтобы Келсо закончил свой вопрос. Может, он вел себя не совсем безупречно и не совсем невинно, но ее репутация в целом не пострадала.
– Достаточно. – Престон встал в позу генерала на параде и принял такой высокомерный вид, который сделал бы честь даже его отцу. – Если я просил тебя высказаться, это никоим образом не дает тебе права обсуждать действия леди Матильды. Если я услышу, что ты распускаешь сплетни, я не стану прибегать к дуэли. Я просто проткну тебя шпагой. Никто, я повторяю, никто не смеет порочить ее имя. Мы договорились?
– Да, сэр.
Озадаченное выражение на лице Келсо сменилось радостной улыбкой. Он повторил:
– Да, сэр.
Затем камердинер устремился по палубе в сторону кают, остановившись на полпути, чтобы щелкнуть каблуками. Престон покачал головой. Его слуга всегда отличался некоторыми странностями. Это было ему даже на руку. Однако с годами причуды Келсо становятся все заметнее!
– Боюсь, платье не успеет высохнуть.
Эдит поворачивала платье то одной стороной, то другой, прилаживая ткань поближе к печке.
– И что это, Бога ради, вам пришло в голову стирать его именно сегодня?
Проснувшись, Мэтти привела комнату в порядок и повесила платье поближе к огню, чтобы просушить. Она придумала, как объяснить горничной, почему одежда мокрая. Кажется, Эдит ей поверила.
Мэтти взглянула на горничную:
– Не стоит беспокоиться. Я просто пошлю записку и скажу, что мне нездоровится. Мы пообедаем на веранде, я, вы и дети.
Она принялась рассматривать кукол в изысканных нарядах. Эдит прикрепила к каждой кусок ткани и образец подходящей отделки. У горничной был такой вид, словно она собиралась спорить. Мэтти пришлось заговорить о нарядах, чтобы отвлечь мысли Эдит.
– Как все это красиво!
Это была ложь. Ни один фасон не заинтересовал ее по-настоящему. Все они были рассчитаны на высокую, стройную как тростинка женщину. Мэтти не заблуждалась насчет своей фигуры. Маленького роста, плечи слишком широкие, а руки мускулистые. О талии и говорить не приходится, а грудь слишком полная – совсем не по моде. Зауженная талия и пышные рукава парижских модельеров только подчеркнут несовершенства ее фигуры. А в такой огромной шляпе она будет похожа на гриб!
– Не могу решить, что мне подойдет…
Эдит наконец бросила суетиться вокруг старого голубого платья и подошла к столу с разложенными на
