глаза, пока он шел к своему кабинету, где его ждал Айвен Патчетт.
Фриц вошел и закрыл за собой дверь. Айвен с наслаждением поедал пончики: макал пончик в кофе и откусывал за раз треть.
– Чертовски хорошие пончики, Фриц.
– Это все, что у тебя сегодня в мыслях, Айвен? Пончики?
Фриц плюхнулся на стул. Опершись локтями о стол, он запустил пальцы в густую курчавую шевелюру. В младших классах школы какой-то наглец попробовал дразнить Фрица, криком: «Эй, рыжий!» Он едва выжил, а то бы некому было рассказать об этом. Больше никто и никогда не осмеливался обзывать Фрица этим прозвищем.
Айвена Патчетта никогда не пугали ни мускулы Фрица, ни его положение в обществе. Он мог, подчиняясь всего лишь своему капризу, выбрать или забаллотировать Фрица. Оба это прекрасно понимали. Внешне Айвен был гораздо менее привлекательным. Его седые волосы стали редеть, правда, пока не очень сильно. Среднего роста и среднего телосложения, не особенно крепкий, он не выглядел и рыхлым. Одевался он ни строго консервативно, ни вызывающе щегольски – просто и удобно.
Однако его глаза явно не соответствовали внешнему впечатлению заурядности: они выдавали высокомерие человека, осознающего свое богатство и влияние на территории тех округов, которыми он мог при желании управлять как король. Его глаза с ледяным блеском тем не менее жгли как огонь. Это было пламя ненасытной жадности, снедавшей Айвена.
Айвену Патчетгу нравилось быть таким, каков он есть. Он был готов на все, чтобы сохранить свою тиранию над всем, чем он владел. Патчетт обожал, когда его боялись. Это он любил больше, чем секс или игру в рулетку, и даже больше, чем деньги. И своего сына воспитал точной копией самого себя.
Айвен облизал сахаристую глазурь с пальцев, на которых не было колец. Он считал, что только гомики носят украшения.
– Хочу сказать тебе, Фриц, что мне не нравится то, что я вижу.
– Что именно?
– Твои брови подергиваются. Когда ты бываешь чем-то озабочен, твои брови подергиваются.
– Ладно, я очень сожалею об этом, Айвен, – сказал Фриц осторожно. – Но у меня есть основания беспокоиться, если моего парня обвиняют в изнасиловании девушки. Это меня здорово беспокоит.
– Это обвинение не продержится и минуты.
– Кто это знает. Она меня почти заставила поверить. Джейд не какая-то белая шлюха, которая пытается возвести напраслину на трех известных всем ребят. Зачем ей нужно было придумывать такую историю? Она симпатична и умна и уже на пути к успеху. Какая ей выгода поднимать шум, если там нет ни доли правды?
– Откуда мне знать? – сказал Айвен, впервые проявляя признаки гнева. – Может быть, привлечь внимание? Может быть, ее парень наплевал на нее и она решила ему отомстить таким образом?
– Ты не веришь в это так же, как и я, Айвен. Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, что здесь не просто баловство, которое слегка вышло за рамки. – Фриц внимательно посмотрел на него. – У тебя в больнице должник, да? И сегодня утром ты позвонил ему с напоминанием об уплате.
Айвен даже не моргнул глазом.
– Ты уверен, что тебе это надо знать, шериф? Уверен, что желаешь получить ответ?
– Меня бесит мысль о том, что кто-то намеренно уничтожил улики. Это мне противно.
Айвен наклонился вперед. Его глаза горели.
– Ты хочешь, чтобы имя Хатча фигурировало в обвинении в изнасиловании?
– Черт возьми, нет, конечно.
– Тогда расслабься, – сказал Айвен. Произнеся это, он откинулся на спинку стула и вновь отпил немного кофе. – Этим занимаются. Через день или два все лопнет как мыльный пузырь.
Фриц обеспокоенно посмотрел на дверь.
– Девушка собирается выдвинуть официальное обвинение против них.
– Она раздумает.
– А что, если нет?
– Она раздумает.
– Что, если нет? – повторил Фриц, почти крича. Айвен слегка хмыкнул.
– Если она не откажется от этого, мы сделаем из нее лживую шлюху. Тошнота подкатила к горлу Фрица.
– Кто поверит в такое о Джейд?
– Я еще не закончу этим заниматься, – сказал Айвен с опасной злобой во взгляде, – как мужчины округа будут говорить, что она перетрахалась со всеми ними, и все будут рады поверить любой мерзости о ней.
Фриц почувствовал, что его мутит. Надо бы на воздух.
– Извини, Айвен. Я здесь уже всю ночь. Пойду домой, приму душ и поем.
Айвен тоже встал.
– Знаешь, во что я никак не могу поверить? Что у этого вонючего слизняка Ламара встал. Я бы многое дал, чтобы увидеть это. – Смеясь, он похлопал Фрица по спине. Фриц едва сдержался, чтобы не сбросить
