его руку. – Нил сказал, что Хатч набросился на нее, как кабан. Что твой парень говорит?
– Я еще не разговаривал с ним. Я позвонил Доре, чтобы она не пускала его в школу. Это основная причина, почему я хочу попасть домой. Я хочу, чтобы Хатч сказал мне, что он ее не принуждал.
Айвен схватил его за руку и развернул к себе, хотя Фриц был куда крупнее.
– Послушай меня, шериф, – прошипел он. – Мне плевать, что скажет тебе Хатч, но не будет никаких публичных покаяний ни в суде, ни в церкви – нигде. Ты слышишь меня? Хорошо уразумей это.
– Айвен, если они виноваты…
– Виновата задница моей прабабушки. Виноваты в чем? В том, что перепихнулись разок? С каких это пор стало преступлением для молодого резвого самца потрахаться? Потом девица немного испугалась… – Он пожал плечами. – Я думаю, все понятно? Наши мальчики, возможно, были не особенно обходительны. Но она не пострадала, переживет. А вот если наши парни попадут в тюрьму, их жизни будут погублены. Он близко придвинул свое лицо к лицу Фрица. – Мой парень не проведет в тюрьме ни одного дня из-за какой-то поганой юбки. Мне плевать и на жуткие угрызения совести, которые испытывает Хатч, и на твои этические принципы… Ты замнешь дело сейчас же, Фриц! Сейчас же!
Айвен отпустил Фрица и отошел. Проведя рукой по волосам, которые лоснились от геля для укладки, он подвигал плечами, чтобы расслабиться. Затем, приклеив к лицу широкую и сердечную улыбку, Айвен открыл дверь и медленно вышел в дежурную часть. Фриц смотрел ему вслед, ненавидя его за самоуверенность, презирая за отсутствие моральных принципов и завидуя вызывающей наглости. Фриц выкрикнул фамилию. Через секунду перед ним появился один из подчиненных.
– Да, сэр?
– После того, как ты отпечатаешь жалобу, отнеси ее домой к Сперри и оставь там. – С самым свирепым видом Фриц поглядел прямо в глаза своему служащему. – И затем ты об этом забудешь. Если я узнаю, что ты хоть словом обмолвился об этой жалобе, то здорово пожалеешь об этом. Я говорю о всей твоей жизни.
Служащий тяжело сглотнул.
– Да, сэр.
Фриц кивнул головой, зная, что его прекрасно поняли.
– Если кто-то будет спрашивать, я вернусь через час.
Через пять минут Фриц был уже дома. Он жил в нескольких кварталах от центра Пальметто, недалеко от небоскреба банка «Ситизенс Ферст Нешнл» – целых шесть этажей в высоту. Население городка составляло всего десять тысяч, хотя в сельских районах округа людей проживало в десять раз больше.
Квартал, где жили Джолли, был старым и удобным. Фриц и Дора купили этот дом сразу после женитьбы, мечтая разместить всех своих детей во многих комнатах. Но сразу после рождения Хатча у Доры появилась опухоль на яичниках, и ей пришлось удалить не только их… Одну из свободных спален она превратила в комнату для шитья, в другой Фриц и Хатч хранили снаряжение для охоты и рыбалки.
Дора мыла на кухне посуду, когда Фриц вошел в дом через заднюю дверь и снял куртку.
– Привет. Остался еще кофе?
Дора Джолли была высокой стройной женщиной, чья жизнерадостность сменилась теперь мрачным смирением из-за ранней стерилизации. Она прекрасно вела дом, но это была уже не та любящая, веселая девушка, на которой женился Фриц.
Дора вытерла мокрые руки о полотенце.
– Что происходит, Фриц? Почему тебя вызвали в участок среди ночи? Почему я не должна была пускать Хатча в школу?
Фриц налил себе кофе.
– Где он?
– Наверху, у себя в комнате. Он ведет себя так же странно, как и ты. Я приготовила ему завтрак, но он почти ничего не ел. Что-то случилось с вами обоими. Я хочу знать что?
– Нет, тебе не нужно знать, Дора. Поверь мне, не нужно. Оставь это как есть.
Поставив недопитый кофе на сушку для посуды, он вышел из кухни. Дверь в комнату Хатча на втором этаже была закрыта. Фриц громко постучал один раз, затем открыл дверь и вошел.
Хатч был одет, но босиком. Он сидел на неубранной постели, прислонившись к задней стенке и мрачно уставившись в пустоту. Кожа на фоне веснушек казалась бледнее обычного. Вчера вечером он сказал, что его оцарапало веткой. Сейчас Фриц все понял. Вид этой царапины вызвал у него тошноту.
Хатч настороженно смотрел, как отец подошел к кровати и сел на ее край.
– Мама сказала, что ты ничего не ел за завтраком.
– Нет, сэр.
– Ты болен?
Хатч теребил бахрому на покрывале и только пожал плечами. У Фрица был большой опыт допрашивать, и теперь он не мог не видеть признаков виновности. Тошнота вновь стала подступать к горлу.
– Ну, парень, что с тобой случилось?
– Ничего.
– Может быть, прекратим ходить вокруг да около? – сказал Фриц твердо. – Рассказывай все!
– Рассказывать что?
Терпение Фрица лопнуло.
