– Нет, не был, хотя ужасно хотел. Господи, как мне хотелось проникнуть в тебя и отдать все, что у меня есть!
И он поцеловал ее взасос, словно наглядно показывая, как это должно было выглядеть. Однако поцелуй был слишком слабой заменой, и Ринк поспешил отстраниться, понимая, что через минуту он уже будет не в силах справиться со своим желанием.
Каролина разрыдалась. Слезы струились по побледневшим щекам, смешиваясь с дождевыми каплями.
– Не плачь. – Ринк помог ей встать и прижал к себе.
Но она плакала, не переставая.
– Почему ты плачешь, Каролина?
Господи, если он нарушил свою клятву и все-таки сделал ей больно, он себя никогда не простит! Неужели она теперь будет его бояться и презирать?
– Каролина, ответь, что с тобой? Почему ты плачешь?
– Ты не вернешься. Ты больше не придешь… После того, что я сделала, ты, наверное, считаешь меня бесстыжей…
Ринк облегченно вздохнул:
– Да что ты! Я ведь люблю тебя. – И он еще крепче обнял Каролину.
Она медленно подняла на него глаза.
– Ты меня любишь?
– Люблю, – повторил Ринк, ни секунды не сомневаясь в том, что говорит правду. И действительно, в любом другом случае он бы непременно пошел на поводу у своих желаний. – И будь я проклят, если не приду сюда и завтра к тебе на свидание! – Ринк перевел дух и прошептал на ухо возлюбленной:
– Вообще-то мы с тобой здорово влипли, Каролина.
– Да, – всхлипнула она. – Я с самого начала знала, что это все безнадежно.
– Нет, не безнадежно. Я исправлю положение. Сегодня же исправлю!
– Сегодня? Но что ты задумал?
– Я добьюсь того, чтобы мы смогли с тобой спокойно встречаться, никого не боясь, ни от кого не прячась.
Каролина схватила Ринка за руку.
– Нет-нет, не надо! Пусть пока все остается как есть.
– Нет, если мы будем по-прежнему видеться только здесь наедине, это меня доконает.
– Почему?
– Мне слишком трудно сдерживаться, я не смогу остановиться в нужный момент.
Каролина долго молчала, теребя пальчиками воротник его рубашки. Потом нервно облизала губы и, собравшись с духом, выпалила:
– Ринк, я… я не буду против, если ты… Ну… в общем, я тебе позволю… ну, это…
Он взял ее пальцем за подбородок и сказал тоном, не терпящим возражений:
– Нет. Я не хочу чувствовать себя вором. И портить тебе жизнь своей неосторожностью тоже не желаю.
Губы Каролины притягивали его как магнит, но Ринк крепко зажмурился, отодвинувшись подальше. Дело принимало серьезный оборот, и надо было объясниться до конца.
– Я очень хочу тебя, – продолжал он, открыв глаза. – Ей-Богу, хочу. Но я обещал, что никогда не причиню тебе боли.
– Да. И я тебе верю.
– Тогда положись на меня. Не беспокойся, я все улажу. Мы больше не будем встречаться тайком.
– Ты так думаешь? – На лице Каролины все еще была написана тревога, и Ринк вдруг понял, что она тревожится не за себя, а за него.
– Я уверен. Завтра я порадую тебя хорошими известиями. До завтра, малышка! Встретимся здесь. На нашем месте… Поцелуй меня на прощанье, солнышко!
Ринк опять потянулся к ее губам, но поцелуй длился недолго. Ринк больше не доверял себе. Он боялся, что еще немного – и он овладеет Каролиной, пренебрегая всеми последствиями.
– До завтра, – повторил Ринк, отступая от нее.
Вот он отошел на расстояние вытянутой руки… Еще шаг – и пальцы влюбленных разомкнулись. Ринк повернулся к Каролине спиной и побежал сквозь омытый дождем лес к машине.
– Дурак ты! – выйдя из-под душа, сказал Ринк своему отражению в запотевшем зеркале. – И с чего ты взял, что твой план должен удаться? Наивный дурак!
Он залпом допил бурбон, толком не почувствовав его вкуса и сожалея лишь о том, что лед уже успел растаять и бурбон уже не такой крепкий.
Ринк до сих пор помнил неприятный осадок, оставшийся после того давнего разговора с отцом. Уже двенадцать лет обида разъедала его душу. Каким же он был самоуверенным идиотом! Сражаться с
