взгляда.
– Это было очень давно, ты был еще совсем ребенком. Я не думал, что ты ее помнишь, – примирительно произнес Дин.
– Разумеется, я помню и Пэрис и Джека. Они собирались пожениться, но потом он погиб.
– Он не погиб, он выжил. Джек умер всего несколько месяцев назад.
– Да ну? А она сейчас работает на радио. Дин удивился:
– Так ты знал об этом?
– Все об этом знают. Она популярна.
– Да, конечно, у нее есть своя аудитория. Пэрис говорила мне, что хочет привлечь более молодых слушателей. Ты когда-нибудь слушал ее программу?
– Иногда слушаю, не каждую ночь, правда. – Гэвин обмакнул жареную картошку в кетчуп. – Ты ей позвонил или что?
– Гм, нет. Накануне ей позвонил какой-то псих, из ее слушателей.
– Не врешь?
– Пэрис сообщила об этом в полицию. Детектив, к которому она обратилась, решил, что мне стоит подключиться к этому делу.
– Детектив? Все так плохо?
– Очень плохо.
Дин знаком подозвал официантку и попросил принести Гэвину еще колы. Для человека, который не хочет есть, его сын в рекордное время справился со своим чизбургером.
– И принесите нам еще порцию картошки и пару чизбургеров, – попросил Дин, отлично зная, что даже если Гэвин не наелся, то ни за что не признается в этом. – Кстати, – обратился он к сыну, – я видел сегодня твою подружку, – словно между делом заметил Дин.
– У меня нет здесь подружек. Все мои друзья остались в Хьюстоне, где, как тебе известно, я жил раньше, пока моя мать не вышла замуж за этого козла.
«Так, началось», – подумал Дин.
– Она долго жила одна, Гэвин.
– Ну да, потому что ты с ней развелся.
– Забавно! Вчера вечером ты сказал, что это она развелась со мной. В общем-то, ты прав в обоих случаях. Мы оба согласились на развод, потому что знали, что так будет лучше.
– Мне все равно. – Гэвин вздохнул и со скучающим видом отвернулся к окну.
– Ты не думаешь, что у твоей матери есть право быть счастливой?
– Кто может быть счастливым с ним?
Выбор Патрисии не произвел благоприятного впечатления и на Дина тоже. Ее муж был довольно вялым, настолько тусклым, что с ним не о чем было даже разговаривать. Но они были влюблены друг в друга.
– Ну что поделаешь, если он человек неэнергичный? Разве нельзя порадоваться за мать? Она полюбила того, кто искренне любит ее.
– Да рад я, рад, я просто вне себя от радости, доволен? Мы можем теперь поговорить о чем-нибудь другом?
Дин мог бы напомнить Гэвину, что тот сам начал разговор на эту тему, но счел за благо промолчать. Подошедшая официантка принесла их дополнительный заказ.
– Что-нибудь еще?
Она обращалась к Гэвину, а не к нему, и Дин впервые попытался взглянуть на сына глазами молодой женщины. С чувством отцовской гордости Дин отметил, что Гэвин хорош собой. Каштановые волосы немного вились, это он унаследовал от матери. Дин часто тайком любовался ими, потому что Гэвин – хвала Создателю – не обрился наголо и не перекрасился в какой-нибудь невероятный цвет.
Глаза Гэвина орехового цвета были очень выразительны. Ростом он был выше шести футов, хотя парень сутулился и это было незаметно. У него была хорошая фигура и грация прирожденного атлета.
Дин улыбнулся официантке:
– Спасибо, больше ничего не нужно. – Когда она отошла, Дин заметил: – А она хорошенькая.
Гэвин равнодушно проводил ее взглядом:
– Ничего.
– Она куда интереснее той девицы, которую я сегодня встретил, этой Мелиссы Хэтчер. – Дин пристально посмотрел на сына.
Он не ошибся, имя было знакомо Гэвину. Дин в этом и не сомневался. Но Гэвин сделал вид, что не понял:
– Кого?
– Мелисса сказала, что знает тебя.
– Мы незнакомы.
