точно так же, как в тот первый вечер, и это снова поразило Пэрис. Она почувствовала, что еще мгновение, и она не сумеет сдержаться.
– Дин, пожалуйста, давай забудем об этом.
Пэрис попыталась обойти его, но он преградил ей дорогу.
– Возможно, обстоятельства изменились, Пэрис, но это не имеет значения.
– Джек всегда имел значение, – возразила Пэрис.
– Он прошел через ад, я знаю это.
– Ты не можешь знать, во что превратилась его жизнь после той ночи.
Дин склонил к ней голову и произнес:
– Ты права, я не знаю. Потому что ты ясно дала мне понять, что я не должен навещать его. Никогда.
– Он бы не захотел, чтобы ты увидел его таким, именно ты. – Ее голос дрогнул. – Поверь мне на слово. Джек умер еще тогда, но только семь лет спустя его сердце наконец перестало биться.
– Я сожалею о том, что случилось с ним, – прошептал Дин. – Разве ты об этом не знаешь? Неужели ты думаешь, что я мог забыть? Господи, Пэрис, неужели ты считаешь меня таким жестокосердым? Я жил с тем, что случилось, так же как и ты. – Он шумно выдохнул, провел рукой по волосам, потом снова взглянул на нее. – Даже рискуя рассердить тебя, я все-таки скажу. В том, что случилось с Джеком, виноват только он сам. Ни твоей вины, ни моей в этом нет.
– Ничего бы не произошло, если бы…
– Но несчастье произошло. И мы не можем вернуться назад и все исправить.
– Это сеанс терапии, доктор Мэллой?
– Да, прости, я увлекся. Скажу проще. Я не дам сожалениям сожрать меня заживо. Я стараюсь избавиться от них.
– Молодец!
– Значит, твой способ справиться с чувством вины лучше? Полезнее для эмоционального состояния? Ты полагаешь, что надо выкопать нору поглубже и в ней спрятаться? – Он мрачно оглядел грязную кухню. – Ты только посмотри. Здесь кошмарная, грязная, пугающая крысиная нора.
– Мне нравится, – сухо сказала Пэрис.
– Потому что ты считаешь, что лучшего не заслуживаешь.
Когда Дин подошел на шаг ближе, Пэрис захотелось выставить локти вперед, чтобы защититься от его приближения. Она пыталась спрятаться и от его слов, которые были правдой. Пэрис сознавала правоту Дина, но это только укрепило ее в нежелании слушать его.
– Пэрис, никто не станет спорить с тем, что ты блестяще работаешь на радио. Твои слушатели любят тебя. Но ты могла бы стать звездой теленовостей, – убеждал Дин.
– Что ты об этом знаешь?
– Я знаю, что я прав. И более того, ты знаешь, что я прав. Не в силах смотреть ему в глаза, Пэрис опустила голову и уставилась в пол. Она подавила порыв схватить его за лацканы пиджака, хорошенько тряхнуть и потребовать, чтобы он либо сменил тему, либо немедленно доказал ей, что она искупила свою вину.
– Я сделала то, что должна была сделать, – прошептала она.
– Потому что считала это своим долгом?
– Это и было моим долгом.
– Было. – Дин сделал ударение на этом слове. – Что еще ты должна Джеку теперь, когда он умер? – Он взял ее за плечи. Впервые за семь лет Дин коснулся ее. Теплая волна накрыла Пэрис, и она подавила желание прижаться к нему всем телом.
Вместо этого она сказала:
– Дин, прошу тебя, не надо. Мне пришлось нелегко, но я сделала выбор. Что сделано, то сделано, ты сам это понимаешь. В любом случае я не намерена спорить с тобой об этом.
– Спорить я тоже не хочу.
– И говорить об этом не надо, – добавила Пэрис.
– Не будем.
– И думать об этом я тоже не желаю.
– А я никогда не перестану думать об этом. – Дин понизил голос. Его руки крепче обняли ее плечи. Он придвинулся к ней. Пэрис ощутила его дыхание.
– Почему ты прячешься в темноте, Пэрис? – спросил Дин едва слышно.
– Я не прячусь.
– Неужели? Я едва нашел дорогу в этом коридоре.
– К этому просто надо привыкнуть.
– Здравствуй, тьма, моя старинная подруга.
– Ты цитируешь Саймона и Гарфанкеля? – удивилась она.
