И вновь засеменила на кухню, где повар, зажав в зубах сигарету, ловко шлепал на сковороду яйца.
– Угощайтесь.
Алекс не замедлила воспользоваться предложением шерифа. Пончики были еще теплыми, сахарная глазурь таяла во рту.
– Эти яства словно только вас и дожидались. И столик этот отведен для вас? Вы всегда заказываете одно и то же?
– Владельца заведения зовут Пит, – сообщил Ламберт, указывая на повара. – Когда-то по дороге в школу я каждое утро забегал сюда, и он кормил меня завтраком.
– Как великодушно.
– Не из милосердия, – отрезал он. – После уроков я подметал здесь полы.
Она нечаянно задела его больное место. Рид Ламберт остро помнил свое сиротское детство. Сейчас, однако, был неподходящий момент выведывать информацию; едва ли не все взоры присутствующих были устремлены на них.
Он жадно съел два пончика и запил черным кофе, не теряя при этом ни крошки еды, ни секунды времени, не делая лишних движений. Он ел так, как ест человек, знающий, что ему теперь долго не придется поесть.
– Оживленное местечко, – заметила она и, не стесняясь, слизала с пальцев глазурь.
– Да уж. Старожилы вроде меня в новый торговый центр и в забегаловки у вокзала не ходят, оставляют их для приезжих и молодежи. Если не можете кого-то нигде найти, значит, он в этом кафе. С минуты на минуту явится Ангус. Штаб-квартира его корпорации «Минтон Энтерпрайзес» всего в квартале отсюда, однако он проворачивает множество дел именно в этом зале.
– Расскажите мне о Минтонах.
Рид протянул руку к последнему пончику: Алекс явно не собиралась его есть.
– Они богаты, но богатством не кичатся. В городе их любят.
– Или побаиваются.
– Некоторые – вероятно, – пожал он плечами.
– Ранчо – это только часть их предприятий?
– Да это, так сказать, прадедушка нынешней корпорации. Ангус выстроил его на пустом месте: была голая пыльная земля и отчаянная решимость добиться своего.
– Чем именно они там занимаются?
– В основном держат скаковых лошадей. Главным образом чистокровных. Есть и «четвертушки». Иной раз у них скапливается до ста пятидесяти коней, которых они объезжают и потом передают тренерам.
– Вы, я смотрю, хорошо в этом разбираетесь.
– У меня у самого есть парочка скаковых. Держу их у Минтонов, за плату, конечно. – Он указал на ее недопитую чашку кофе. – Если вы закончили, пойдемте, я хочу вам кое-что показать.
– А что именно? – спросила она, удивившись внезапной смене темы.
– Это недалеко, Они вышли из кафе, но прежде он попрощался со всеми, с кем здоровался, когда они пришли. За завтрак он не заплатил, тем не менее повар Пит отдал ему честь, а официантка ласково погладила по спине.
Шерифский автомобиль, джип «Блейзер» с приводом на четыре колеса, стоял у тротуара перед зданием суда. Для него было отведено особое, специально помеченное место. Рид отпер дверцу, помог Алекс сесть в кабину, потом уселся рядом. Они проехали всего несколько кварталов и остановились перед маленьким домом.
– Вот, – сказал он.
– Что это?
– Здесь жила ваша мать. – Алекс навертела головой, оглядывая скромную каркасную постройку. – Когда она здесь жила, район выглядел, совсем иначе. Все пошло прахом. Вон там, где углубление в тротуаре, тогда росло дерево.
– Да. Видела на снимках.
– Несколько лет назад оно погибло, пришлось спилить. Во всяком случае, – сказал он, давая задний ход, – я подумал – вам стоит взглянуть.
– Спасибо.
Пока «Блейзер» отъезжал от тротуара, Алекс, не сводила глаз с домика. Белая краска на стенах потемнела. Золотисто-коричневые тенты над фасадными окнами выцвели под знойным летним солнцем. Ничего привлекательного в доме не было, но она крутила головой, стараясь, покуда возможно, не выпускать его из виду.
Значит, вот где она прожила с матерью недолгих два месяца. Там Седина кормила, купала, качала ее, пела ей колыбельные. Там ночами мать прислушивалась, не заплакала ли малышка. Эти стены слышали, как мать шептала своей дочурке слова любви.
Ничего этого Алекс, конечно, не помнила. Но не сомневалась, что все было именно так.
Подавив волновавшие ее чувства, Алекс продолжила разговор, оборвавшийся, когда они ушли из кафе.
– А почему Минтонам необходимо, построить ипподром? Он глянул на нее так, словно она рехнулась.
