– Почему?
Он пожал плечами, давая понять, что объяснить это непросто.
– Похоже, наверно, на родильное отделение. С новорожденными все носятся, как ненормальные.
Он провел рукой по гладкому животу кобылы.
– Ей в первый раз жеребиться, вот она и нервничает. На днях ее выгуливали, а она вдруг решила проявить норов и повредила плюсну.
– И когда она ожеребится?
– Весной. Время еще есть, пусть отдыхает. Дайте-ка мне руку.
– Что?
– Руку вашу.
Чувствуя, что она колеблется, он нетерпеливо втащил ее в денник, поставил рядом с собою возле кобылы и сказал:
– Потрогайте.
Накрыв ее ладонь своей, он прижал ее к лоснящемуся боку кобылы. Под короткой грубой шерсткой ощущались сильные, полные жизни мышцы.
Кобыла всхрапнула и осторожно переступила ногами; Рид успокоил ее. В деннике было душно и слишком натоплено. Особый запах пробуждающейся новой жизни заполнял все пространство.
– Теплая, – затаив дыхание, прошептала Алекс.
– Да уж.
Рид пододвинулся к Алекс и, держа ее руку в своей, провел ее рукой по телу кобылы, к ее раздутому животу. Алекс негромко и удивленно вскрикнула, ощутив под ладонью какое-то движение.
– Жеребенок.
Рид стоял так близко, что от его дыхания слегка шевелились пряди ее волос, она слышала запах его одеколона, смешавшийся с запахами конюшни.
От резкого толчка прямо ей в ладонь Алекс радостно рассмеялась. Вздрогнув от неожиданности, она на мгновение прислонилась к Риду.
– Какой резвый.
– Она принесет мне чемпиона.
– А она ваша?
– Да.
– А кто отец?
– За его услуги я дорого заплатил, но он того стоил. Красавец жеребец из Флориды. Он моей сразу приглянулся. По-моему, ей было жаль, что все так быстро кончилось. Может, если бы он все время бегал поблизости, она бы не отбивалась от табуна.
У Алекс так сдавило грудь, что она едва дышала. Ее тянуло прислониться щекой к боку кобылы и все слушать и слушать убаюкивающий голос Рида. К счастью, разум возобладал, и она не успела наделать глупостей.
Она вытянула руку из-под его ладони и обернулась. Он стоял близко, почти касаясь ее; чтобы взглянуть ему в лицо, ей пришлось откинуть голову, затылком она чувствовала конское тепло.
– Все владельцы лошадей имеют доступ в конюшню? Рид сделал шаг назад, давая ей возможность пройти к выходу.
– Я ведь работал у Минтонов; они, я полагаю, знают, что мне можно доверять.
– И что же это за лошадь? – повторила Алекс свой вопрос.
– „Четвертушка“.
– Четвертушка чего?
– Четвертушка чего?! – Он закинул голову и захохотал. Рядом заплясала Нарядные Трусики. – Бог ты мой, вот это сказанула. Четвертушка чего?
Он снял цепь, приковывавшую кобылу к металлическому кольцу в стене, и, плотно закрыв калитку, подошел к Алекс, стоявшей возле денника.
– Вы с лошадьми не лучшим образом знакомы, верно?
– Как видите, не лучшим, – сухо ответила она. Ее смущение позабавило его, но лишь на минуту. Затем он, насупившись, спросил:
– Вы сами надумали сюда приехать?
– Меня пригласил Джуниор.
– А, тогда все ясно.
– Что вам ясно?
– Да он вечно бросается со всех ног за каждой новой доступной бабой.
