Их было немного. Мистер Бад Хикс, умственно отсталая личность, был арестован неподалеку от места убийства; его одежда была запятнана кровью жертвы. В момент ареста при нем был хирургический инструмент, которым он, предположительно, и совершил преступление. Его взяли под стражу, допросили и предъявили обвинение. Слушание состоялось через считанные дни. Судья Джозеф Уоллес заявил, что Хикс неподсуден, и направил его в психиатрическую лечебницу штата.
Дело казалось проще простого. И когда Алекс уже поверила было, что Грег прав и она занимается пустыми домыслами, то вдруг наткнулась в протоколе слушаний по делу Хикса на странную фразу. Зацепившись за нее, она принялась копать глубже и затем снова явилась к Грегу, вооружившись заверенной выпиской из протокола.
– Ну, я кое-что нашла.
С торжествующим видом она бросила папку поверх бумаг, которыми был завален стол. Грег сердито нахмурился.
– Какого черта вы веселитесь? И ради бога, не швыряйтесь папками. У меня с похмелья зверски болит голова, – бурчал он из-за густой завесы дыма. Снова затянувшись, он выпустил изо рта сигарету лишь для того, чтобы хлебнуть дымящийся черный кофе. – Как провели выходные?
– Замечательно. Куда плодотворнее вас. Прочтите-ка. Он осторожно открыл папку и пробежал содержимое еще мутными глазами.
– Гм-м. – Даже при беглом прочтении материал вызвал у него интерес. Откинувшись на спинку стула и положив ноги на угол стола, он еще раз внимательно просмотрел бумаги. – Это от врача психбольницы, где содержится тот самый Хикс?
– Содержался. Он умер несколько месяцев назад.
– Интересно.
– Интересно? И только-то? – разочарованно воскликнула Алекс. Она поднялась, обошла свой стул и встала за ним, вцепившись пальцами в обивку. – Бадди Хикс провел в лечебнице двадцать пять лет ни за что ни про что!
– Это вам пока неизвестно. Не делайте скороспелых выводов.
– Психиатр, лечивший его последнее время, сказал, что Бадди Хикс был образцовым больным. Никогда не выказывал склонности к насилию. Даже половое влечение у него явно отсутствовало, и, по мнению врача – а он в своем деле дока, – Бадди был не способен совершить преступление, подобное тому, которое стоило моей матери жизни. Признайте, Грег, одно это уже вызывает подозрение.
Он прочел еще несколько бумаг, потом проворчал:
– Подозрение-то вызывает, однако на дымящееся ружье или пистолет никак, черт возьми, не тянет.
– Конкретных доказательств у меня нет, их можно добыть разве только чудом. Делу как-никак двадцать пять лет. Самое большее, на что я могу рассчитывать, – это представить достаточно весомое обоснование для пересмотра дела большим судом присяжных. О добровольном признании подлинного убийцы – а у меня нет ни малейших сомнений в том, что Бадди Хикс мою мать не убивал, – можно лишь мечтать. Остается еще слабенькая надежда выкурить из норы свидетеля преступления.
– Слабенькая? Считайте, Алекс, никакой нет.
– Почему?
– Вы поработали неплохо, к разговору подготовились, значит, должны понимать почему. Убийство произошло в сарае, на ранчо Ангуса Минтона. Только шепни в округе его имя, и земля дрогнет в ответ. Он здесь шишка на ровном месте. Даже если свидетель и найдется, он не станет давать показания против Минтона, потому что это значит кусать руку, кормящую тебя. В том районе штата под началом у Минтона добрая дюжина предприятий, которые уже давно на ладан дышат. Отсюда возникает еще один щекотливый вопрос, впрочем, в этом деле все они щекотливые. – Грег отхлебнул кофе и закурил новую сигарету. – Губернаторская комиссия по азартным играм только что дала «Минтон Энтерпрайзес» зеленый свет на постройку ипподрома в округе Пурселл.
– Я про это решение знаю. Но какое оно имеет значение?
– Вот сами и скажите.
– Ровно никакого! – выкрикнула она.
– Ладно, поверю вам. Но если вы начнете швыряться обвинениями и клеветать на одного из любимцев Техаса, как вы думаете, придется это по нраву губернатору? Он ведь чертовски гордится своей комиссией. Хочет, чтобы это обоюдовыгодное мероприятие с бегами прошло без сучка без задоринки. Ни споров чтобы не было, ни плохих отзывов в печати. Никаких сомнительных сделок вокруг него. Словом, чтобы комар носа не подточил.
И если вдруг какой-то нахальный прокурор начнет тявкать о том, что тщательно отобранная самим губернатором комиссия дала благословение человеку, замешанному в убийстве, губернатор жутко разозлится. А если означенный прокурор работает под моим началом, как вам кажется, на кого он прежде всего озлобится? Moi.[1]
Не ввязываясь в спор, Алекс спокойно сказала:
– Хорошо. Я от вас ухожу и буду расследовать дело сама.
– Черт, до чего вы любите театральные жесты. Вы же не дали мне закончить. – Он нажал кнопку селектора и прорычал, чтобы секретарша принесла еще кофе. И, не дожидаясь его, зажег новую сигарету. – С другой стороны, – сказал он, выпустив клуб дыма, – я терпеть не могу ублюдка, который занимает сейчас губернаторский особняк. Я этого не скрываю, и мне платят взаимностью, хотя этот сукин сын и ханжа ни за что в том не признается. Вот бы посмотреть, как он завертится, словно уж на сковородке. Я бы просто уписался от счастья. Представляете, ему пришлось бы объяснять, почему из тьмы претендентов его комиссия выбрала некое лицо, замешанное в убийстве? – Грег хмыкнул. – Да у меня от одной этой мысли оргазм будет.
Алекс коробили доводы Грега, и в то же время она была в восторге от того, что разрешение он ей все- таки дает.
