это.
– Брак длился меньше года. Мы расстались друзьями.
– Это вы так считаете. А она вас любит по-прежнему. Он поморщился.
– В этом тоже причина разладов между нами. Стейси любит самозабвенно и властно. Она меня прямо в кандалы заковала. Дыхнуть не мог. Мы…
– Бросьте, Джуниор, вы же спали тут со всеми подряд, – нетерпеливо прервала она. – Избавьте меня от пошлых подробностей. Мне это и вправду неинтересно.
– В таком случае зачем вы об этом заговорили?
– Потому что она напала на меня в дамской комнате с обвинениями, будто своим расследованием я гублю жизнь ее отцу.
– Помилуй бог, Алекс! Джо Уоллес обожает поплакаться. Стейси носится с ним, как полоумная мамаша. Ни минуты не сомневаюсь, что он разнюнился и наговорил ей про вас бог знает чего. Просто чтобы она ему посочувствовала, они потворствуют неврозам, которыми страдают оба. Не волнуйтесь вы об этом.
В эту минуту Джуниор вызывал у Алекс почти неприязнь. На ее взгляд, такое пренебрежение женской любовью – любовью какой бы то ни было женщины – отнюдь не является достоинством. Она наблюдала за ним сегодня вечером; он вел себя именно так, как говорила Стейси: переходил от одной женщины к другой. Молодые и старые, привлекательные и невзрачные, замужние и одинокие – все казались ему желанной добычей. Он был обаятелен с каждой, как ряженый зазывала в торговых рядах на Пасху – заводит толпу, раздает конфетки падким до сладостей ребятишкам, а они и не понимают, что лучше бы им этих сластей не есть.
Женскую лесть и заискивание он явно принимал как должное. Такая самовлюбленность никогда не вызывала у Алекс ни одобрения, ни сочувствия. Джуниор не сомневался, что способен пробудить нежные чувства у любой женщины, стоит лишь ему заговорить с нею. Он флиртовал непроизвольно – так же естественно, как дышал. Ему и в голову не приходило, что кто-то может неверно истолковать его намерения и получить эмоциональную травму.
Не будь разговора со Стейси, Алекс лишь снисходительно улыбнулась бы, как улыбались в подобных случаях другие женщины, сочтя его вкрадчивую обходительность просто свойством характера. Теперь же Джуниор ее раздражал; ей хотелось, чтобы он понял: она такого беспечного пренебрежения не допустит.
– Стейси говорила не только о судье. Она сказала, что я воскрешаю воспоминания о вашем с нею браке и тем самым выставляю напоказ ее грязное белье. У меня сложилось впечатление, что развод с вами стал для нее многолетней каторгой.
– Но я-то тут при чем, а?
– А должны бы быть при чем. Ее резкая реакция удивила его.
– Вы никак сердитесь на меня. За что?
– Не знаю. – Эта краткая вспышка была ей почему-то приятна. Теперь же она почувствовала изнеможение. – Извините. Может, все дело в том, что меня всегда тянет поддержать обездоленного.
Он протянул руку и накрыл ее колено ладонью.
– Превосходное свойство, оно не ускользнуло от моего внимания.
Алекс взяла его руку и положила на кожаное сиденье между ними.
– 0-хо-хо, значит, подозрение с меня не снято. Она не поддалась очарованию его улыбки.
– Зачем вы женились на Стейси?
– Вы в самом деле хотите это обсудить? – Подъехав к мотелю «Житель Запада», он выключил передачу.
– Да.
Нахмурившись, он заглушил двигатель и, опершись локтем о спинку сиденья, повернулся к ней.
– В тот момент казалось, что иного не дано.
– Вы же ее не любили.
– Какая, к черту, любовь.
– Однако спали с ней. – Он вопросительно поднял бровь. – Стейси сказала, что вы были любовниками задолго до того, как поженились.
– Да не любовниками, Алекс. Я иногда водил ее куда-нибудь.
– Как часто?
– Хотите начистоту?
– Валяйте.
– Я приходил к Стейси, когда припирало, а сестры Гейл были заняты, или у них были месячные, или…
– Кто-кто?
– Сестры Гейл. Это к делу не относится. Он заранее отклонил вопросы, которые, как он понимал, уже роились у нее в голове.
– У меня вся ночь впереди. – Она поудобнее пристроилась к дверце.
– Вы что же, никакой мелочи не пропускаете?
