который вызывал в ней бурю самых противоречивых чувств.
С юридической точки зрения, у нее по-прежнему было недостаточно оснований передавать дело в суд. Но по-человечески она просто не могла бросить все как есть. Ей очень хотелось разобраться в характерах мужчин, любивших ее мать. Она обязана выяснить, кто из них ее убил, а также – повинна она сама или нет в смерти собственной матери. Либо она отведет от себя это обвинение, либо ей придется жить с чувством вины всю оставшуюся жизнь; так или иначе, но она не могла оставить этот вопрос нерешенным.
И она вернулась в Пурселл. Алекс смотрела в зеленые глаза Рида, которые всю неделю не давали ей покоя; наяву они так же, как и в мечтах, будоражили ее и подавляли волю.
– Я сомневался, что вы вернетесь, – сказал он без обиняков.
– Напрасно. Я же сказала, что не сдамся.
– Да, как же, помню, – угрюмо произнес он. – Как потанцевали в тот вечер?
Вопрос был крайне неожиданным, и она отреагировала автоматически:
– А вы откуда знаете, что я там была?
– Слух прошел.
– Да вам Джуниор сказал.
– Нет.
– Не томите меня, а то не выдержу, – сказала Алекс. – Как вы узнали, что я ездила в Охотничий клуб?
– Один из моих помощников засек Джуниора, когда тот выжимал на шоссе восемьдесят одну милю. Около одиннадцати вечера, – доложил он. – Он-то вас и увидел в машине. – И, глядя не на нее, а на носки своих сапог, заметил:
– Что-то вы чертовски торопились назад в мотель.
– Просто хотела уехать из клуба, вот и все. Неважно себя почувствовала.
– Что, мясо на вертеле не по вкусу пришлось? Или люди? От некоторых меня тоже воротит.
– Дело не в еде и не в людях. Все из-за… ну… одного человека, Стейси Уоллес… Минтон. – Алекс внимательно наблюдала, ожидая реакции. Но лицо его оставалось бесстрастным. – Почему мне никто не сказал, что Стейси была замужем за Джуниором?
– Вы не спрашивали.
Каким-то чудом ей удалось не взорваться.
– Неужели никому не пришло в голову, что их поспешный брак мог означать очень многое?
– Ничего он не означал.
– Я оставляю за собой право решать, что он на самом деле означал.
– Да сделайте одолжение. Вы, стало быть, считаете, он что-то такое значил?
– Да, считаю. Мне всегда казалось странным, что Джуниор выбрал такой момент для женитьбы. Не менее странно, что невестой оказалась дочка судьи.
– Ничего в этом странного нет.
– Разумеется, чистое совпадение.
– Даже и того нет. Стейси Уоллес любила, или, вернее, обмирала по Джуниору с того дня, как увидела его впервые. Это все знали, включая Джуниора. Она ничуть не скрывала своего обожания. Когда Седина умерла, Стейси поняла, что ей выпал счастливый случай, и не упустила его.
– Мне не показалось, что Стейли склонна гнаться за сиюминутной удачей.
– Не будьте ребенком, Алекс. Мы все согласны на сиюминутную удачу, если нам чего-то очень хочется. Она же его любила, – повторил Рид уже громче, начиная раздражаться. – Он тяжело переживал смерть Селины. Стейси, видимо, решила, что ее любовь облегчит его страдания, что этого будет для него достаточно.
– Однако она ошиблась.
– Очевидно, да. Стейси не могла пробудить у Джуниора ответной любви. Держать его в узде было ей не по силам. – Он досадливо прикусил губу. – А кто вам об этом наболтал?
– Сама Стейси. Она налетела на меня в дамской комнате и обвинила в том, что я, добиваясь пересмотра дела, порчу ей жизнь.
– Отчаянная дамочка. – Рид одобрительно кивнул. – Она мне всегда нравилась.
– Вот как? Вы, может, с ней тоже спали? Или вам хватало сестер Гейл?
– Сестер Гейл, значит? – Он издал хриплый смешок. – Стейси-то, я точно знаю, не стала бы вам рассказывать про тройняшек, пользовавшихся в Пурселле дурной славой.
– Джуниор восполнил пробел.
– Ничего себе, видно, был вечерок.
– Да уж, много нового мне открыл.
– Неужто? И что же он вам открыл? – сказал он, растягивая слова.
Она пропустила мимо ушей этот точно рассчитанный намек.
