фонарь, потом спустился по короткому пролету лестницы. Это помещение с натяжкой можно было назвать подвалом, просто небольшое углубление с жестким земляным полом. Земляной пол встречался в Орегоне так же часто, как плавательный бассейн на Аляске.
Дин помедлил на ступеньках, опуская перед собой фонарь, чтобы его узкий пучок света упал на влажную, темную землю. В ночи стояла тишина, и ему казалось, что он слышит, как черви копошатся в земле. Дыхание выходило из груди короткими прерывистыми толчками. Тени давили своей массой. Физически образованные желтовато-белым конусом света, они казались реальными и существующими.
Если ребенок был здесь, то только под этой черной мокрой землей. Он уже умер. Образ Джуди мелькнул у него в голове. Джуди в кровати, лежащая в луже собственной крови. Неужели она могла самостоятельно добраться сюда?
Мертворожденный.
Наверное, так. Ребенок родился мертвым, и Джуди в порыве горя похоронила его здесь, в подвале.
Мертворожденный.
Во всяком случае Дин надеялся, что было так, молился о том, чтобы было так, верил в то, что было так. Другие мысли нельзя было допускать.
В темноте Дин долго давился рвотой. Потом еле поднялся по ступеням. Нашел в гараже две толстых доски и гвозди. Нащупав зазоры в стене, он прибил доски на место, навсегда похоронив подвал и тайну, заключенную в нем. Вплотную к двери он придвинул тяжелый книжный шкаф, отступил назад, чтобы оценить свою работу.
Останки младенца?
Где-то там, в его подсознании, заплакал ребенок.
Мертворожденный. Должен был быть.
Где ребенок?
«Дьявол дал мне ребенка, Бог забрал его».
Конечно, у него было много вопросов. Но Джуди не оправилась от потери крови, оставалась слабой и истощенной. Она так и не покинула больницу. Через неделю Джуди умерла. Инфаркт миокарда, вызванный травмой и стрессом. Это заболевание практически не встречалось в таком юном возрасте, но на сей раз организм не справился, по крайней мере так утверждал врач. Для успокоения родственников Джуди ребенок был записан как мертворожденный.
А потом Дин Трумэн остался в одиночестве. В одиночестве в этом доме, который он ненавидел, но который ему не дано было покинуть. Он не мог. В подвале скрывалась тайна.
Останки младенца.
глава 11
Мейсон Эванс мчался как ненормальный, выжимая все возможное из «Дельты-88». В подсознании, глубоко упрятанном под потоком эмоций, мелькнула мысль, достойная внимания. Она требовала сбросить скорость, предупреждала об опасностях чрезмерно быстрой езды, напоминала, сколько времени будет упущено, если его остановит полиция штата Орегон.
Пошли к черту!
Мейсон надавил на педаль газа.
Солнце дотащилось до горизонта, окрасив облачное небо в оранжево-пурпурные тона, тона испорченных фруктов.
Телефонный разговор с соседкой Тины по комнате вызвал настоящий пожар в его голове.
– Мне нужно поговорить с Тиной, – потребовал Мейсон от запинавшейся девочки, вырвав ее из объятий сна.
– Мистер Эванс? – в голосе соседки прозвучало смущение. – Сколько времени?
Сколько времени?
Как можно быть такой кошечкой, когда мир распадается на части?
– Три часа ночи. Я точно не знаю. Мне просто нужно поговорить с Тиной. Немедленно.
Пауза. Он слышал ее дыхание, чувствовал колебание от малейшего движения, скрип кровати, шелест простыней.
– Она… Господи, ее сейчас нет.
– Что? Она выехала из Портленда почти шесть часов назад. Какого черта, где она?
– Я… я точно не знаю, – она явно его обманывала.
Но эта девочка была единственной надеждой Мейсона. Он поборол желание издать вопль отчаяния, как изнывающее от огня дерево. Вместо этого Мейсон напрягся, стараясь припомнить ее имя – Дебби… Деми… Денис…
– Дерди! Послушай меня. Я знаю, что вы девочки стоите друг за друга. И я ценю это. Но послушай меня. Это очень важно, Дерди. Речь идет о жизни и смерти, Клянусь могилой моей матери.
– Я… я не знаю, мистер Эванс.
– Если ты думаешь, что ей попадет, то не волнуйся. Дело не в нарушении запретов. Я пытаюсь спасти жизнь своей дочери.
Вздох недоверия пронесся по телефонной линии.
– Она не вернется до вторника.
