обернется вещественной уликой против Джоша или Ариэль и отведет подозрения от Клэр. Со времени той неприятной ссоры в Роузшэрон он старался не думать о ней, но все бесполезно. Клэр не шла у него из головы — в памяти жили ее тело, нежные ласки, злые упреки.
Такое впечатление, что она открыла самые заветные тайники его души и разбередила потаенные чувства и помыслы. Клэр обвинила его в обмане и предательстве. В другой ситуации это могло бы оказаться правдой. В бытность свою адвокатом он проделывал еще и не такое, лишь бы добиться признания невиновности своих подзащитных. Ему приходилось играть, пуская в ход слезы, веселье, издевки, — все средства были хороши.
'Я всего лишь выполняю свой профессиональный долг», — утешал он себя.
Но он знал, что все это лишь оправдание перед собственной совестью. Существовали некие этические пределы в защите подсудимого, отвергавшие ухищрения, к которым он зачастую прибегал.
Победа любой ценой — вот была его высшая цель, а не правосудие как таковое… и так продолжалось вплоть до того памятного процесса. Когда Клэр обвинила его в обмане и лицемерии, она и сама не знала, как близка оказалась к его прошлому. Но теперь он был уже не тем Кассиди. Теперь его задачей было привлечь преступника к ответу и упрятать его за решетку, откуда он уже не мог бы угрожать невинным людям.
Расследование дела об убийстве Уайлда в этом смысле не было исключением. Кассиди готов был на все, чтобы осуществить правосудие в отношении истинно виновного.
И помоги ему бог, чтобы этим человеком не оказалась Клэр Лоран.
'Нет, этого не будет, — упрямо твердил он себе. — Она невиновна. Женщина, такая теплая и отзывчивая в постели, не способна на хладнокровное убийство». Он тогда касался не только ее губ, грудей, бедер, живота. Он коснулся и ее души. И если бы она была отравлена, он бы это почувствовал.
Что бы ни думала Клэр, спал он с ней вовсе не для того, чтобы убедиться в ее виновности или невиновности. Их близость была неизбежна, как прилив. С первой же встречи этот поворот в их судьбах был предопределен.
Как только с Клэр спадет подозрение, он пойдет к ней и будет смиренно просить прощения за то, что ей пришлось пережить по его милости. В конце концов, она и сама не могла бы уважать его, если бы он не подходил столь серьезно к своим обязанностям. И, как только они попросят друг у друга прощения за нанесенные обиды, они вновь будут близки, предадутся своей страсти.
От одной этой мысли он почувствовал возбуждение, и оно вернуло его к реальности. Он уставился на телефон, горя желанием позвонить ей. Но нет. Она, наверное, еще злится на него. Лучше дать ей несколько дней, пусть остынет.
А тем временем он продолжит свои кропотливые поиски, стараясь найти то недостающее звено, которое свяжет воедино разрозненные факты и выведет на настоящего убийцу, освободив от подозрений Клэр.
Потому что она невиновна.
При виде груды нераскрытой почты, сваленной на ее рабочем столе, Клэр нахмурилась.
Здесь были и счета для оплаты, и письма, которые надо было рассортировать; выделялся конверт с яркой эмблемой Международного Красного Креста. У Клэр совсем не было сил браться за бумажную работу. Свою усталость и лень она связывала с напряженной поездкой. Пришлось слишком много работать в строгом графике, да еще при такой изнурительной жаре. Ей были необходимы несколько дней отдыха, и она действительно их заслуживала. Но вскоре Клэр поняла, что этот отдых не принесет облегчения и не решит ее проблемы.
Она отбросила унылые мысли и попыталась сосредоточиться на беспорядке, царящем на столе. Кроме нераскрытой почты, здесь были свалены и последние номера газет. Сообщалось, что, по сведениям из анонимного, но надежного источника, помощник окружного прокурора Кассиди изменил направление своих поисков, сосредоточившись на Ариэль и Джошуа Уайлд.
Его имя, напечатанное жирным шрифтом, мгновенно привлекло внимание Клэр, и она в оцепенении уставилась на него, простояв так, с газетой в руках, неизвестно сколько времени, пока ее грезы не прервала мать, появившаяся в дверях с подносом в руках.
— Хочешь выпить чаю, Клэр Луиз? Ты выглядишь такой утомленной, и я подумала, он хоть немного взбодрит тебя.
— Спасибо, мама. По-моему, идея замечательная. Выпью с удовольствием, но только если ты составишь мне компанию.
— Я надеялась на твое приглашение. Клэр улыбнулась и, прихватив с собой одну из газет, прошла к столику, за которым принимала Кассиди в день его первого визита. Что бы она ни говорила и ни делала теперь — все напоминало о нем. Ее даже раздражало, что он приобрел такую власть над ней. А ведь он так и не позвонил и не предпринял ни одной попытки увидеть ее с того самого утра, когда, не попрощавшись, покинул Роузшэрон. Клэр не знала, считать ли себя оскорбленной, предаваться ли печали или вздохнуть с облегчением.
Мысли о нем пробуждали в ней эмоции самых разных оттенков — от блаженства до отчаяния. Она ловила себя на том, что, стоит ей улыбнуться, на глаза тут же наворачиваются слезы. Никогда не испытывала она столь сильного ощущения чужой власти над собой — никогда со времен детства, когда чиновники из социальной службы пытались насильно увести ее из дома тети Лорель.
Мать поставила серебряный поднос на столик, подала Клэр расшитую вручную льняную салфетку, потом разлила по чашкам ароматный напиток.
Наслаждаясь чаем и печеньем, которое Мэри Кэтрин и Гарри испекли утром, они болтали о всяких пустяках. Поездка в Миссисипи пошла Мэри Кэтрин на пользу. Клэр отметила здоровый румянец, появившийся на щеках матери, он придавал ей свежесть и моложавость. Глаза смотрели ясно и живо. В них не было того отсутствующего выражения, которое всегда так беспокоило Клэр, поскольку в нем она узнавала предвестника очередного приступа болезни. У Мэри Кэтрин, казалось, появилось чувство реальности. И, насколько Клэр было известно, в этом состоянии она не могла допустить таких нелепостей, как с авторучкой Кассиди.
Словно читая мысли дочери, Мэри Кэтрин сказала:
— Вижу, ты просматриваешь газеты. Говорят, теперь Кассиди склоняется к тому, что Джексона Уайлда убили или сын, или вдова. Ну не глупость ли?
— Глупость?
— Это не их рук дело. И я не верю, что мистер Кассиди может всерьез такое думать.
— Откуда ты знаешь, что они не убивали, мама? Не обращая внимания на вопрос Клэр, Мэри Кэтрин задала свой:
— Он вернется сюда?
На какой-то леденящий душу миг Клэр подумала, что мать имеет в виду Джексона Уайлда.
— Кто, мама? — сдавленным голосом спросила она.
— Мистер Кассиди.
Клэр слегка расслабилась и с облегчением вздохнула.
— Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
Внезапно в глазах Мэри Кэтрин заблестели слезы. Нижняя губа задрожала.
— Я так надеялась, что, когда ты полюбишь, твой молодой человек не принесет тебе столько разочарований, сколько принес мне мой возлюбленный.
Она достала из кармана юбки носовой платок с монограммой. Ткань его была тонкой, почти прозрачной, от него исходил аромат розовых лепестков, пакетики с которыми Мэри Кэтрин держала в ящиках своего комода.
Клэр нежно сжала руку матери.
— Не плачь, мама. У нас никогда ничего не было… у нас с мистером Кассили.
— О, — разочарованно произнесла Мэри Кэтрин — А я думала… Я надеялась, что было. Мне он очень нравится. Такой красивый молодой человек. И знает, как вести себя с ламой.
О да, подумала Клэр, он красив. Она вдруг отчетливо увидела перед собой его лицо, сосредоточенное и напряженное в порыве страсти, его губы, нежно ласкающие ее груди, его теплое обнаженное тело. И
